Джулия покачала головой:

— Даже не вздумай!

— Что же, так и позволить ему здесь расхаживать?

Джулия кивнула:

— Так и позволить. И не смей даже мелочью выказывать нашего недовольства. Дверь не трогали, в окно не смотрели. Знать не знаем.

Но в груди заледенело, завязалось узлом и тянуло. Неужели Соврано думает, что она сбежит? Неужели он считает, что ей есть, куда бежать? Некуда. Больше некуда во всем свете… Возвращаться некуда. И единственный вариант — налаживать ту жизнь, на которую ее обрекли. С тем, кого навязали.

Джулия отошла от окна, встала посреди комнаты и скинула влажное полотно, в которое все еще была закутана после купания:

— Альба, одеваться!

Глава 9

Фацио Соврано стоял у приоткрытого окна, смотрел в подсвеченную факелами ночь. Обернулся, когда Джулия вошла. Неизменно в черном, прямой, надменный, с перехваченными шнурком волосами, в которых дрожала жемчужная серьга. Ничего не изменилось, лишь прошитая кожаными полосами распахнутая куртка теперь была другой. И в этой небольшой комнате он казался еще выше, еще резче.

— Мое почтение, сеньора.

Джулия едва заметно поклонилась:

— Доброго вечера, сеньор. — Она растеряно посмотрела на стол, сервированный на двоих: — Разве никого не будет?

— А кого вам еще нужно, сеньора Джулия?

Она смутилась:

— Я подумала, что хозяева этого дома… — она не договорила, опустила голову.

Камердинер Соврано уже придерживал стул, приглашая ее присесть. Странный человек, Джулия заметила это еще в пути. Здесь, в комнатах, он выглядел совершенно неуместно и больше походил на разбойника с большой дороги, чем на слугу богатого дома. Коренастый, широкоплечий, белобрысый, с неказистым лицом и маленькими льдистыми цепкими глазками. Поразительная противоположность своего хозяина. Впрочем, в них двоих была какая-то неуловимая странная гармония, в слуге и господине. И теперь рядом с Соврано уже сложно было представить кого-то другого. Кажется, слугу звали Дженарро.

Фацио занял место за столом, жестом приказал подавать и разлить вина.

— Это охотничий замок барона Тарени, сеньора. Мы любезно воспользовались этим гостеприимным кровом в отсутствие хозяина. Мы здесь одни, потому не следует ждать никого другого.

Эта новость совсем не обрадовала. Одни… Как находиться наедине с этим человеком? О чем говорить? Джулия надеялась увидеть за столом каких-нибудь дам и всецело отдаться незамысловатой беседе. А теперь просто кусок в горло не полезет.

Дженарро с каким-то особым тщанием нарезал оленину, разложил по тарелкам, с легкостью разделал пару жареных цыплят и подал вареные яйца, свежее масло и белый хлеб.

Фацио махнул рукой:

— Выйди вон.

Слуга лишь с готовностью поклонился, вышел и прикрыл за собой дверь.

Джулия боялась даже шевельнуться, видя, что Соврано неприкрыто рассматривает ее. Не понимала: опустить ли голову, отвести ли глаза, что-то сказать? Она не знала, что делать и сгорала от смущения.

Фацио потянулся к бокалу, слегка приподнял, давая понять, что желает, чтобы она сделала то же самое. Джулия была рада чем-то занять руки. Она поднесла бокал к губам и делала вид, что долго пила. Но бокал, все же, пришлось отставить.

Соврано подцепил кончиком ножа кусок оленины:

— Полагаю, вы устали с дороги, сеньора.

Она едва заметно кивнула:

— Долгая дорога непривычна для меня. Но я не жалуюсь, сеньор. Я… — она тут же осеклась, не понимая, уместным ли будет сказать то, что она хотела.

— Что? Говорите.

Джулия сцепила руки на коленях:

— Я хотела… поблагодарить вас.

Он удивленно вскинул бровь:

— За что же?

— За Лапушку.

Соврано нахмурился:

— Лапушку?

— Мою лисицу.

Он рассмеялся:

— Сложно выдумать кличку нелепее. Впрочем, вы, женщины, в этом преуспели. Не стоит благодарности, но… мне это приятно.

Джулия опустила голову:

— Стоит, сеньор. Этот зверь очень дорог мне.

Фацио повел бровью:

— Не вижу в этом ничего дурного. Мы все можем иметь маленькие слабости. Ваша Лапушка останется с вами.

Джулия невольно улыбнулась:

— Благодарю, сеньор Соврано.

Он лишь кивнул:

— Ешьте. Или вы не голодны?

Фацио сосредоточился на своей тарелке, с аппетитом поглощая оленину, а Джулия ковыряла вареное яйцо и не могла отделаться от мысли, что это был не ужин ради ужина. У Соврано была какая-то определенная цель. Наконец, она не выдержала, отложила ложку и подняла голову:

— Зачем вы пригласили меня, сеньор?

Он отставил тарелку, откинулся на спинку стула:

— Что ж, ваша воля. Мне нужно говорить с вами, потому что больше до самого Альфи возможности не представится. Мы больше не будем делать остановок.

Джулия нервно сглотнула:

— Я вас слушаю.

Он кивнул:

— Вы будете жить под моей крышей на правах невесты. И я хочу, чтобы это соседство не доставляло неприятностей и не нарушало заведенный в доме уклад.

Она кивнула в ответ:

— Я понимаю, сеньор. И сама того не желаю.

— Всем, что касается хозяйственной части в моем доме, распоряжается мать. Стол, покои, бытовые расходы и прочее. Вам будут выделены покои и прислуга.

Джулия вновь сдержанно кивнула. Это было знакомо — в доме брата всем распоряжалась Паола. Через управителя, разумеется, но тот держал отчет перед ней.

— Ваша первейшая задача, сеньора, понравиться моей матери. Как вы это сделаете, меня не интересует. Но я не желаю слышать ни единого слова о том, что вы чем-то не угодили. И накрепко запомните: я не потерплю в собственном доме женских склок.

Джулия с достоинством подняла голову:

— Я не скандальна, сеньор.

Уголки его губ дрогнули:

— Уповаю на это… Джулия. Будет прискорбно, если вы заставите меня пожалеть о моем выборе. Но тогда жалеть придется и вам.

Она коснулась бокала, поднесла к губам и сделала большой глоток, чтобы промочить горло. Не спросить было просто невозможно.

— Сеньор Соврано, могу я задать вам вопрос?

Казалось, он насторожился. Может, предугадывал?

— Можете, сеньора.

Джулия все же отвела взгляд:

— Мой вопрос все тот же: почему вы выбрали меня? Полагаю, я все же имею право это знать.

Фацио молчал, и в гнетущей тишине лишь угрожающе трещали свечные фитили. Джулия, наконец, не выдержала, подняла глаза. Соврано смотрел исподлобья.

— Так вы все еще осмеливаетесь об этом спрашивать? Вы?

— Для этого нужна особая смелость? Мне искренне непонятен этот выбор. Это правда. Марена гораздо красивее.

Смуглое лицо Соврано на мгновение преобразила усмешка:

— Вы так думаете?

Она кивнула:

— Все так думают.

Фацио вдруг помрачнел, откинулся на спинку стула.