То, что Владимир знал очень хорошо (и подробно объяснил мне заранее каждый этап дороги), – это как едут в этот странный отель. Да, он очень странный – новенькие бунгало среди старинных деревьев и переплетенного подлеска; сделанный из толстых бревен, как мостик над джунглями, приемный зал, под которым на уровне земли разместился тот самый ресторан, на открытом воздухе, среди прудов с лотосами и опять же деревьев.

– Когда это все строилось, а закончено оно полгода назад, – гордо объяснили мне темноликие хранители отеля, – то срублено было всего шесть деревьев, те, что мешали пройти к морю. Все прочее – джунгли, как они и были. Мы никого не распугали из их обитателей, а на закате вы увидите наших оленят. Их маму укусила змея.

Я их увидел – официанты с восторженными улыбками кормят их из бутылочки. Гостей отеля оленята как-то хорошо отличают от местных и подходить к ним чаще всего боятся.

Да, а доехать сюда из Коломбо можно только так: сначала в такси (открытая таратайка, в общем-то, мотоцикл с навесом от жуткой, пугающей жары), которое ведет вас на окраину столицы в аэропорт, вот только он не совсем аэропорт. Или был чем-то другим совсем недавно.

Военные в пятнистой форме ВВС очень грамотно досматривают ваш багаж – умеют это делать и не смущаются. Потом выводят вас на полуразбитую взлетную полосу и подсаживают на две ступеньки вверх вот в это – в самолет.

В принципе, да, это самолет. И даже очень самолет. Пилота с вашего сиденья вы можете потрогать сзади за плечо. Пассажиров сюда вмещается человек шесть, это китайская модель – с буквой «F», кажется, «F-7», если я не путаю его с каким-то из истребителей китайских ВВС.

Летчик – военный, естественно, – щелкает рычажками (ему жарко, вместо кондиционирования тут пара дергающихся под потолком детского вида вентиляторов). Вот он делает что-то с большим рычагом, двигая его по рельсам вниз (моторы за окном рядом с вами ревут еще громче), а дальше – тряска прекращается – только пошевеливает рукой на другой рукоятке, вы можете протянуть руку из-за спины военного летчика, взяться вместо него за эту вторую рукоятку и еле заметно качнуть ее на себя. Тогда облака в лобовом стекле уйдут вниз, вы увидите чистое небо перед глазами.

А внизу через час полета над зелеными горами – все то же самое. Вы где-то на окраине Тринкомали; маленькая бетонная будка с намеками на кондиционирование; военные, старательно пытающиеся изображать из себя людей сферы обслуживания. Такси – такой же мотоцикл с шатром, везущий вас полчаса по сонному городку, потом по пустынным полям, дальше пара невероятно бедных деревень и вот эти джунгли справа. В них вы и въезжаете наконец по еле заметной дороге. Вот и отель.

Океанский пляж за барьером из белого раскаленного воздуха; та самая деревня в трех километрах отсюда, она в основном рыбацкая, но сейчас, когда жизнь изменилась, началась сначала, рыбаки чуть-чуть зарабатывают на нас, постояльцах отеля. Вывозят нас на кораллы. Показывают улов – в том числе маленькую акулу. Она цвета оливково-зеленой воды, у нее черные кончики плавников, непристойно белое пузо, тело как граненая танковая броня и плачущий разрез пасти.

Рыбаки рассказывают о тех временах, когда в деревне спокойно жили рядом люди нескольких религий. Христиане, буддисты и мусульмане.

А как сейчас?

– Не знаю, – улыбается рыбак странной улыбкой. И в глазах у него все то же выражение, что у метрдотеля, представляющего мне фармацевтов, или что у прохожих в Коломбо: неуверенность? Пустота? Все-таки страх?

Потому что в этой стране совсем недавно кончилась война.

Она шла двадцать шесть лет.

И это объясняет все, что со страной сейчас происходит.

Ночь после плавания по кораллам, ужина в странно опустевшем ресторане (все фармацевты – на своей конференции), звенящий ночными тварями воздух, эта оглушительная тишина.

И тут среди джунглей раздается хриплый рев. Пауза, неестественно громкие голоса (да это всего-навсего микрофоны), снова хрип… это же музыка, рев басов. Вот музыка стала чуть тише, на грани выносимости, но разносится она в ночи на километры в округе.

Спать не удастся. Полночь, а музыка только начинается. Такого не бывает. Но когда в отель вселяется хорошо накачанный спецназ и готовится веселиться, не надо жаловаться администрации. Она и сама все понимает, но в глазах у этих людей страх. Они не помогут.

Когда все-таки закончилась благополучно вся эта история с фармацевтами и крысо-собакой на дереве и я живой вернулся в Коломбо, Владимир встретил меня не без ехидства в глазах.

– Ну, что, не холодно было? Пиво у нас нагревается на лету, от бутылки в стакан, и это надо учитывать в расчетах. И кстати, о пиве…

Тут разговор у нас приобрел технический характер.

А затем перешел на то самое. На конверсию военной авиации для обслуживания возрождающегося туризма, на фармацевтов («да-да», сказал Владимир, ничуть не удивившись моему рассказу)… в общем, на войну. Где-нибудь в Африке люди убивают друг друга тысячами, и внешнему миру все равно. Но здесь не совсем Африка, здесь самая сердцевина Индийского океана, когда-то цветущая страна, где все было хорошо. И тем не менее мир не просто наблюдал за нескончаемым убийством, он очень умело мешал его прекращению.

То была война, в которой не было никаких проблем насчет того, чтобы разобраться, кто «хороший», кто «плохой». Война шла между сингалами и тамилами, или между правительством и самой мощной террористической группировкой в истории человечества.

– Ты думаешь, это арабы изобрели «пояс шахида»? Да арабы в сравнении с «тиграми» – дети, – покачал стриженной ежиком головой Владимир. – Изобрели «тигры». И взорвали с помощью такого пояса премьер-министра Индии Раджива Ганди, от которого даже пыли не осталось. Просто арабы беспокоят всех, а насчет тамилов думают, что они никого не касаются, это такая локальная история. А зря. Захватили бы весь остров – никому бы мало не показалось.

Владимир отзывается на титул «капитан первого ранга». Он очень хорош в кремовой флотской форме, и даже без нее он человек очевидно военный – хотя со своим чуть курносым носиком и белобрысыми волосами мог бы выглядеть вроде бы совсем мирно. Война что-то такое делает с людьми – хотя тут была совсем не наша война.

Тамилы – меньшинство, живут на северо-востоке страны. Сингалы – во всех остальных ее местах. Столица запутывает картину: здесь тамилов ровно половина. Вой– на двух народов в такой ситуации попросту самоубийственна, остров даже не поделить пополам. И она шла очень плохо для сингалов, то есть для правительства.

Ему мешали. Прежде всего европейцы, буквально заставлявшие правительство в Коломбо – что бы вы думали? – вести переговоры, заключать перемирия, одно за другим.

В итоге «тигры», создавшие самую мощную в мире сеть подпольной торговли оружием, обзавелись артиллерией и танками и шаг за шагом двигались на юг по восточному побережью, с перемириями и без. У них под контролем оказалась треть острова со столицей в Джафне. Коломбо превратился в военный лагерь… нет, несколько таких лагерей, а чья земля была между ними, особенно ночью, никто точно не знал. И кто из твоих соседей-тамилов волей или неволей работал на врага, тоже было непонятно.