как его плечи бьются по подсвеченной голубым светом воде, и вздохнула. Не хочу я на беговую. Там думать вообще не получается. Может быть, врет? Пустые угрозы. Весь он какой-то ненастоящий. Сплошные стероиды и белковый порошок.

Одевшись после душа, я проверила телефон. Стив так и не позвонил, но сообщение маячило. Я прослушала его и принялась быстро сушить волосы феном. Потом позвонила по оставленному номеру, сказала, что выезжаю, и побежала к машине. Этим делом закончился мой день. Обычный пьяный водитель. У него ко всему прочему оказалось косоглазие. На юридической консультации один его глаз смотрел на меня, а другой — на юриста. Очень неудобно было с ним разговаривать. Он только что приехал из Таллина и не имел постоянного адреса. Поэтому ему назначили суд на следующий же день. У меня завтрашний день был занят под завязку, и я позвонила подруге Лане — лондонской переводчице. Вот кто роковая блондинка. У нее томный голос и глаза с неземной поволокой. Я прямо видела, как она в длинном халате и с телефонной трубкой в руке повалилась на диван и медленно затянулась, прежде чем сказать с московской певучестью:

— Але. Привет, То-онечка.

— Привет. Хочешь завтра поработать?

— Где?

— У тебя там рядом, в Хайбери. Быстренький такой суд. Я не могу завтра далеко ехать. Одно дело есть, а второе висит на старте.

— Не-а. Я тоже не могу. Что-то мы с мальчиком заболели малость. Он всю ночь кашлял. Да и няни завтра не будет… Постой. А что я, собственно, выделываюсь? Бабки нужны, козел папаша приходил наш, вот пусть он завтра сам и сидит…

Вообще-то эта речь была длинная. Сигареты на две. Но ее я опущу и вернусь к делам. Ведь именно в этот самый момент произошел перелом. Как будто кто-то в шумной комнате прошелся и выключил сначала телевизор, потом — магнитофон, плейер и ДВД. Оставил только радио, которое еле слышно бормочет на заднем плане. Примерно на неделю стало тихо и спокойно. Целых пять дней не было вызовов. Никто не отвлекал меня от уроков, проверки тетрадей, работы со Стивом и мыслей о богмэне.

Случай 7. Все там будем

Я сменила постельное белье, приняла душ после пробежки, сонно поболтала на ночь с Катюшей о ее делах, выпила слабого чаю с ликером и блаженно вытянулась на прохладной простыне с чувством выполненного долга. Завтра в школу не надо. Там у нас сегодня тренинг, дети отдыхают, а меня отпустили по условиям контракта. В темноте тикали часы, кот по-пластунски постепенно подбирался к кровати, замирая при каждом моем движении, как партизан. В соседнем лесу тявкали лисы и изредка стонала сова. Время от времени проезжал автомобиль, и тогда по потолку пробегала световая геометрия. Сон отсек одно за другим все органы чувств и перемотал время вперед, как пленку видеозаписи. Из мира снов передо мной возник морской берег и старый дом. Я уже точно знаю, что это мой дом, но мне опять будет незнакомо расположение дверей и комнат. Я снова буду искать что-то по коридорам и ездить вверх и вниз на лифте, про себя отмечая, что надо бы сменить обои и покрасить плинтуса…

Телефонный звонок прозвучал сначала из-за какой-то двери. Второй раз совсем рядом, почти над ухом. Мне понадобилась долгая минута, чтобы понять, где я нахожусь, и узнать собственную спальню. Телефон я уронила. Пришлось включать свет и искать его на полу. Почему электрический свет так раздражает меня последнее время? Мы с Сэмэном предпочитаем полумрак.

— Да! — сказала я чужим голосом.

— Тонья.

— Да! — я никак не могла перейти на английский.

— Это Стив.

— Привет.

— Прости, что разбудил. У нас кое-какой прогресс по делу Марты.

— Это хорошо…

— Нет. Прогресс — не совсем удачное слово. Мы нашли тело.

Мне стало жарко. Стив дал мне секунду и продолжал:

— Мы должны сообщить родственникам. Можешь сейчас приехать?

— Могу, но почему не дать им спокойно поспать до утра? Они же потом больше не лягут. Господи! Вот ведь горе-то…

— Мы должны это сделать до того, как их начнет волновать с утра пресса. Они что-нибудь не так поймут. Мы должны первыми им сообщить.

— Сейчас приеду.

Положив трубку, я посмотрела на часы. Всего час ночи. А мне казалось, что я спала долго. Прошло больше недели с тех пор, как пропала Марта. Как была — не накрашенная, одетая в первое попавшееся, — я закуталась в плащ и сунула ноги в кожаные монки. Я плеснула в лицо холодной водой, волосы наспех заколола в пучок и заглянула к Катьке.

— Я в полицию, а ты спи.

— Мхм… — сонно промычал мой ребенок, широко раскинув конечности под одеялом. Совсем как когда ей было года три.

В машине меня знобило. То ли с недосыпу, то ли от волнения. В голове почему-то всплыла из подсознания и закрутилась давно забытая песенка: «Наша служба и опасна, и трудна…», только почему-то на мотив из «Розовой пантеры». Что за глупости. Какая у меня служба? Моя роль суфлерная…

Стив ждал меня на полицейской стоянке и вышел из тени, как призрак дурной вести. Видимо, он заметил мою растрепанность, потому что снова извинился за поздний подъем. Мы пересели в его служебную и поехали к гостинице. Мне чего-то не хватало, и я поняла, что забыла взять из машины шляпу. По дороге он рассказал, что поступило заявление в полицию о том, что на стоянке у одного дома, где паркуются только жильцы, вот уже неделю стоит незнакомый «форд». У машины плохо пахло. В багажнике нашли труп в таком ужасном состоянии, что даже цвет волос было трудно определить, — так они слиплись. По одежде узнали Марту, но точное опознание будет позже. Я предположила шанс, что это не она. Стив ответил, что очень удивится, если это не она. Я сжалась, а Стив вдруг взял меня за руку. Я подумала, что это очень чутко с его стороны. Он-то закаленный в таких делах. Не то что я.

Мы вошли в гостиницу и вскоре постучали в номер. Прошло минуты две, когда Арвис открыл дверь в одних трусах. Мы пригласили его спуститься вниз, чтобы сообщить новости. Он оделся и пошел с нами. Нам разрешили посидеть в темном баре за столиком. Стив был полосато освещен светом уличного фонаря сквозь жалюзи, а мы с Арвисом забились в темный угол напротив него. Он довольно сухо сказал по-английски то, что уже говорил мне. В тех подробностях, в которых это можно было рассказать на