моих друзей. Скоро она вовсе обособится, а потом и вовсе кроме денег ей ничего не надо будет от меня. А когда она уйдет и начнет жить самостоятельно, мне останутся только редкие визиты и звонки. Ну, это я уже так, предполагаю самое худшее. Катерина — неплохая дочь. Я просто еще многому не научила ее. Это еще не поздно исправить, и мы с ней будем ближе, чем большинство…

Мы успели прийти домой и отдохнуть. Готовиться к урокам я не стала. Ерунда у меня выйдет сегодня, а не уроки. Чтобы отвлечься еще, я полазила по интернету и нашла кучу материала по богмэнам. Ключевые слова «bogman», «bog bodies» и «bog people» открыли мне целый архив информации. Это даже интереснее великой исчезнувшей цивилизации майя в камбоджийских джунглях, статьями о которой мы с Филом зачитывались в прошлом году. Только тогда мы разошлись во мнениях. Я удивлялась качеству и сохранности архитектурных и скульптурных находок в лесах Центральной Америки, а Фил — размерам пропавшего в лесу города Ангкор, который был больше современного Нью-Йорка, судя по руинам.

Стив позвонил уже в четыре вечера. Все хорошее настроение тут же испортилось. Я ехала к нему как на каторгу. Это был тяжелый вечер с пострадавшей семьей. Они от горя совсем поехали не в ту степь и почему-то вызверились на бедного Валерия. Теперь он был во всем виноват. Он позарился на скудные сбережения Марты, захотел наконец забрать детей себе и подкупил любовника Марты, чтобы тот убил ее. А то с чего бы еще Фархад покусился на свою женщину, если они жили душа в душу несколько лет. От такой чепухи мы со Стивом слегка опешили. Больше часа мы там и не сидели. Он рассказал все новости, выслушал вопросы Арвиса и Валерия и даже ответил на некоторые из них. Договорился на следующий раз и повез меня назад, к зданию полиции. Сначала он молчал. Я тоже не провоцировала, а терпеливо ждала. Потом мы наконец разговорились о деле, поделились впечатлениями и посетовали на жизнь. Стив снова замолчал, и я приготовилась к прыжку. Припарковавшись, Стив сложил руки (а ручонки-то у него… меньше моих!), вздохнул и уставился в окно. Полицейские машины всегда с центральным замком. Это значит, что сама я не могу открыть дверь, а должна ждать, пока он сам ее мне отопрет. Вот я и заложница. Стив повернул голову и посмотрел на мой профиль.

— Ты, наверное, знаешь, что я хочу сказать.

— Понятия не имею.

— Но догадываешься?

— Нет.

Он почесался и покряхтел. Я ждала. Волкодав.

— Я был очень непрофессионален. Верно? Можно было, конечно, обвинить экстремальную ситуацию и эмоциональный шок. Но это будет несолидно.

Я молчала.

— Я вижу, что ты мне не собираешься облегчить задачу.

— И не подумаю.

— Ладно, раз уж начал, я скажу. Ты мне нравилась с самого начала, и работать мне было не легко. Я думал не о том, смотрел не туда, хотел не того…

Я повернула голову и посмотрела на него. Он тут же замолчал.

— Ты что? С ума сошел? Более неподходящих обстоятельств ты и придумать не мог.

— Согласен. Но это ты сама виновата… и шляпа эта… Словом, я должен был это сказать. А теперь я надеюсь, что ты не надаешь мне по фейсу и все это не повлияет на наши рабочие отношения.

— Лучше бы ты мне этого не говорил.

— После моей вчерашней выходки нужно было объясниться. Я не сдержался.

— Да ладно…

— Честное слово. Прости меня.

При этом он взял меня за руку, и я не отняла ее.

— Все вы одинаковые. Дома жена и годовалая лялька, а он, видите ли, смотрит не туда.

Он сам отпустил мою руку и сел прямо. Голос его стал громче, чем надо. Руки он зачем-то положил на руль.

— Я не собираюсь изменять жене. Я ничего не предлагаю и не прошу. Это просто признание в том, что я получаю огромное удовольствие в твоей компании. Уже десять дней я лечу на работу, как на свидание, а когда ты уходишь, я думаю о том, когда я увижу тебя снова.

— А что ты на меня орешь-то? Мне-то каково? Как мне теперь спокойно работать? Зачем мне об этом знать?

— Мне просто ужасно захотелось выяснить, взаимная ли это реакция? Я мог бы льстить себе фантазиями, но знать все же лучше.

— Ты женат. Я женатых сразу блокирую.

— А если бы я был холост?

— Если бы да кабы… Может быть… Я не знаю. Да и тебя я не знаю.

— Гора с плеч. Я боялся, что ты скажешь, мол, ни в коем случае.

— А какая разница?

— Ну теперь мы просто можем остаться друзьями. Правда?

— У меня критерии к понятию «друг».

— Ну, коллегами по работе.

— Пожалуй, но при одном условии.

— Ох, нет! Какое условие?

— Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни словом, ни взглядом ты мне не напомнишь об этом разговоре.

— Это будет трудно.

— Не облезешь, — я сказала по-русски и подумала, что слишком груба.

Волкодав схватил себя за челюсть и внимательно посмотрел на меня прищурившись. Потом протер запотевшие очки, покачал головой и снова вздохнул.

— Наверное, это в русских традициях…

— Открой дверь.

— Ну, хорошо. До завтра?

— Позвонишь, когда надо приехать.

Он открыл дверь и нацелился клюнуть меня в щеку. Я увернулась.

— Спокойной ночи.

Домой я ехала и терялась от смешанных чувств. С удивлением я прислушивалась к себе. С одной стороны, мне льстило. Не так уж и часто я кому-то нравилась, а тут такая страсть! Это было приятно. С другой стороны, мужики просто плохо контролируют себя. Даже самые лучшие из них. Вот и этот тоже. Верный муж. Как же! Еще не известно, как бы он себя повел, ответь я ему взаимностью. Мне стало обидно. Везет же мне на рыцарей. Как не кандидат, так хлыщ, тряпка или психопат. Первый муж, Катькин отец и моя первая любовь, был дитем неразумным и беспомощным до предела. Второй — самое бесполезное существо на свете, но с замашками диктатора. Причем по всякой ерунде. Важные решения все равно приходилось принимать самой. Мне понадобились годы, чтобы разглядеть все эти качества и избавиться от них. Больше меня никто не проведет… По крайней мере, мне так хотелось бы думать. Есть ли на свете мужик, который будет ни лучше и ни хуже? Кто-нибудь, похожий на меня. С таким же взглядом на жизнь и на людей. Такой же небалованный. С такими же нормами и недостатками, как у