Мне удалось создать нечто сносное всего лишь за несколько часов, используя в качестве прутьев для крыши стволы вековых деревьев, каждый из которых толщиной был в мой палец. Вид работающего великана настолько поразил блефускуанцев, что мне пришлось строить шалаш под внимательным присмотром не менее пятидесяти тысяч любопытных. Это немало мешало мне, поскольку время от времени какой-нибудь зазевавшийся блефускуанец оказывался как раз там, куда я намеревался забросить очередную охапку вырванных с корнями деревьев. Мне помогло распоряжение его величества, приславшего полк гвардейцев специально для того, чтобы удерживать любопытствующих на безопасном расстоянии.

Но, как я уже сказал, строительство было завершено в несколько часов, и ночью я уже мог уснуть под крышей. Конечно, у меня получилось весьма хрупкое сооружение, которое развалилось бы при серьезном ветре. Но настоящий ветер в этих краях случался крайне редко, а дожди были столь мелкими и кратковременными, что сооруженный мною шалаш вполне защищал меня от них.

Подробности о жизни моей во владениях его величества Больгасто II и впечатление, которое произвел на меня его двор, я описал в первой части своих воспоминаний. Здесь же хочу поведать о том, о чем ранее предпочел умолчать. Меня чрезвычайно интересовали те самые злодеи-тупоконечники, поддержка которых императором Больгасто привела к нескольким кровопролитным войнам. Поэтому я воспользовался предоставленной мне возможностью навестить главу еретиков Берго Лорека, чья резиденция находилась в северо-западной части Дильмендо. Разумеется, я не мог войти внутрь дворца, высота которого от фундамента до флюгера на центральной башенке едва достигала четырех футов. Его святейшество соизволил дать мне аудиенцию за городскими стенами, на обширном лугу. Здесь был возведен временный помост, высотою около фута. Сам помост представлял собою квадратную площадку два фута на два. Для господина Лорека на помосте установили кресло с высокой резной спинкой, а от палящих лучей солнца его укрывал балдахин.

Его святейшество появился в сопровождении двух десятков приближенных, слуг и стражников. Мне было велено встать на колени. Берго Лорек поднялся по лестнице на помост, сел в кресло, сопровождавшие его тупоконечники проследовали за ним, окружив кресло плотным полукольцом. Стражники держали в руках длинные, около десяти дюймов, алебарды. Лорек милостиво кивнул мне, после чего я, поднявшись с колен, тут же вновь опустился, но уже для того, чтобы лицо мое оказалось на одном уровне с помостом.

Меня встретили с некоторой, вполне понятной настороженностью: ведь именно я в недавней войне привел Блефуску к окончательному поражению. Тем не менее, вскоре его святейшество Берго Лорек разговорился. И тогда я поинтересовался, могу ли я встретиться с беглым священником Фрелем Релоком.

— Фрель Релок? — переспросил его святейшество Лорек. — Я слышал это имя. Более того, я был с ним знаком когда-то. Мученик, которого столь жестоко преследовали в Мильдендо за веру. Но я не знал, что он бежал в Блефуску. Мы были уверены, что его тело брошено в ту же безымянную могилу, в которую брошены были все жертвы кровавых погромов… С чего вы взяли, что он живет в Блефуску?

Я рассказал своему собеседнику все, что мне поведал кормолап Гурго, — о ритуальных жертвоприношениях, совершенных фанатичным священником, о жертвах черни, ответившей на эти убийства десятками убийств. И, конечно же, о том, как Фрель Релок отказался сдаться и бежал из осажденного храма, тем самым предав не только своих сторонников, но и ни в чем не повинных сеттиков, павших жертвами погромов.

Берго Лорек, казалось, был потрясен. Несмотря на то, что мое зрение пасовало перед нюансами мимики лилипутов и блефускуанцев, я ясно видел, что глава эмигрантов-тупоконечников побледнел. Мало того, он определенно утратил сдержанность и величавость, которыми отличался ранее. Вскочив со своего кресла, он возбужденно забегал взад-вперед, взмахивая руками.

Я растерянно умолк, не зная, как быть дальше. Наконец его святейшество, поддавшись уговорам приближенных, успокоился и вернулся в кресло.

— Простите мою несдержанность, Куинбус Флестрин, — сказал он. — Но то, что вы сейчас рассказали, столь чудовищно, что я просто не мог оставаться спокойным. Только что вы пересказали мне один из отвратительных наветов, возводимых нашими врагами. Ритуальные жертвоприношения! Бог с вами, неужели даже сейчас, узнав нас ближе, вы верите в такую чушь?!

Я вынужден был признать, что, действительно, немало узнал о тупоконечниках за время пребывания в Блефуску. Собственно говоря, новые сведения лишь подтвердили мое первоначальное представление о том, что раскол в Лилипутии не стоил того выеденного яйца, из-за которого произошел. И при всем том, что пропасть между двумя религиозными общинами расширялась год от года, ни одна из них не представлялась взгляду со стороны изуверской или чрезмерно жестокой. Нелепой — да, разумеется, хотя я старался помалкивать на этот счет.

Лорек тотчас успокоился. Я спросил его, а что именно знает он сам о судьбе Фреля Релока, исчезнувшего священника?

— Не так уж много, — ответил его святейшество. — Фрель Релок вел полную опасностей жизнь тайного праведника. Когда лицемерный Гольбасто Момарен на словах даровал нашим единоверцам в Мильдендо свободу вероисповедания, Фрель Релок не поверил в чистоту намерений врага. Он продолжил тайно отправлять свои обязанности в храме неподалеку от столицы. Внешне он вел жизнь священника-остроконечника, но вечерами отдавался служению истинной вере вместе с такими же бесстрашными единомышленниками. Затем фанатики-остроконечники, подстрекаемые тайными агентами императора, разгромили квартал сеттиков, доверившихся лживым обещаниям. Тогда же, по всей видимости, погиб и Фрель Релок, ведь, помимо городского квартала, чернь разгромила и храм, в котором служил этот мужественный человек. Скорее всего, кто-то знал о тайных ночных литургиях.

— А кто такие коркуры? — поинтересовался я, чем едва не вызвал нового взрыва возмущения у собеседника. Однако на этот раз его святейшество почти тотчас взял себя в руки и сообщил мне, что коркуры — это оскорбительная кличка, которой остроконечники называют тупоконечников, вне зависимости от того, относятся ли последние к сеттикам или нет.

Я вновь замолчал, не зная, как выйти из неловкого положения, в котором я оказался уже дважды за короткую аудиенцию. Помог мне сам Берго Лорек.

— Скажите, Куинбус Флестрин, что заставило вас спрашивать меня обо всей этой мерзости? — спросил он, пристально глядя мне в глаза. Дело в том, что я лежал на животе, приподняв голову, так что мои глаза были как раз вровень с глазами его святейшества, когда последний сидел на троне. — Предположим, вас заинтересовали всякие сплетни, которые вы слышали в Мильдендо. Но почему именно Фрель Релок вызвал у вас такой интерес?

Я подивился проницательности моего собеседника и, ничего не утаивая, рассказал ему о страшной находке в моем недавнем