жилище и о самом жилище. Его святейшество нахмурился. Для начала он неохотно признал, что, да, действительно, некоторые тупоконечники зашли в своем неприятии старой доктрины столь далеко, что хоронят своих единоверцев головами вверх. Однако уже тот факт, что найденные мною останки были похоронены именно таким образом, исключает подозрения о ритуальном жертвоприношении. Ведь еретики похоронили неизвестного именно как своего единоверца!

Я вынужден был признать справедливость замечания главы эмигрантов. В то же время найденный мною покойник умер насильственной смертью.

— С чего вы взяли? — спросил Берго Лорек.

Я пояснил, что внимательнейшим образом рассмотрел останки.

— С помощью вот этого приспособления, — я показал его святейшеству увеличительное стекло, вывернутое из подзорной трубы. — Оно позволяет в мельчайших подробностях рассмотреть любые повреждения, имеющиеся на костях…

— И что же из того? — Берго Лорек пожал плечами, даже не пытаясь заглянуть в стекло. — Какие же повреждения на костях вы обнаружили и каким образом они могут свидетельствовать о насильственной смерти?

— Я хорошо знаком с внутренним строением человеческого тела, — объяснил я. — Я учился этому. Я знаю, как меняются внутренности, в том числе и кости, под влиянием болезней или травм. И потому я могу сказать, от чего именно умер этот несчастный. В нескольких местах на его костях заметны были глубокие царапины. Здравый смысл (вставляет меня предположить, что эти царапины — следы ранений, ставших причиной смерти неизвестного лилипута. И самая глубокая царапина пришлась на один из шейных позвонков несчастного, — я замолчал, чтобы дать его святейшеству осмыслить услышанное.

— Убийство… — еле слышно произнес Лорек. Он встал с кресла и трижды подпрыгнул на левой ноге, а затем дважды — на правой. Точно так же подпрыгнули его приближенные. Я же, из деликатности, повторил их движения руками — трижды постучал левым указательным пальцем и дважды — правым.

Совершив краткий ритуал, который и тупоконечники, и остроконечники совершают, когда речь идет о погибшем, господин Лорек сказал:

— И все-таки вы не убедили меня. Прежде всего — уверены ли вы в ваших наблюдениях? Простите меня, Куинбус Флестрин, но многие вещи ускользают от вашего взора. Вы сами сказали об этом. Может быть, вам лишь показалось, что вы увидели раны.

Его сомнения задели меня за живое.

— Жаль, что здесь нет никого, кто знал бы этого человека, когда тот был живым, — заявил я. — Иначе вы бы легко убедились в том, что все детали, увиденные мною, имелись на самом деле, а не просто показались мне.

— Вот как? — недоверчиво протянул господин Лорек.

— Да! — запальчиво воскликнул я и тут же понизил голос, увидев, как приближенные его святейшества схватились за уши. — Например, его правый коленный сустав был чуть толще левого; кроме того я заметил чрезмерную искривленность голенных костей этой же ноги. При жизни он явно хромал и, по всей видимости, должен был пользоваться тростью или даже костылем. И у него отсутствует то ли один, то ли два передних зуба — мне не удалось разглядеть это должным образом. Иными словами, человек, останки которого я случайно обнаружил в бывшем храме, при жизни изрядно припадал на правую ногу, у него была искривлена шея и не было передних зубов… — тут я замолчал, потому что увидел вдруг, как странно изменилось крошечное личико его святейшества. Он смотрел на меня с таким страхом, что я поспешил немного отползти от его кресла.

Возникла небольшая пауза. Вдруг глава лилипутских изгнанников движением обеих рук отослал приближенных. Они быстро спустились по лесенке, причем одного из слуг, сорвавшегося с лестницы, спустившийся ранее стражник едва не нанизал на острие алебарды. К счастью, стражник лишь подцепил неуклюжего тупоконечника за крепкий кожаный пояс. Тот болтал в воздухе руками и ногами, рискуя сорваться с алебарды и покалечиться. Я поспешил на помощь и, отцепив несчастного, бережно поставил его на землю. Мой поступок удостоился благосклонного кивка главы тупоконечников.

Приближенные отошли к дальнему краю лужайки, оттуда бдительно наблюдая за мной. Таким образом, мы остались наедине, чему я, с одной стороны обрадовался, с другой — удивился. Обрадовался — потому что уже давно заметил, что господин Лорек на некоторые мои вопросы отвечает уклончиво, словно не решаясь произнести вслух какую-то известную ему истину. Удивился — потому что на протяжении всей аудиенции его святейшество демонстрировал недоверие к моей персоне. Берго Лорек подошел к самому краю помоста и поманил меня. Я приблизился, насколько мог это сделать без риска повредить хрупкое сооружение, и обратил к главе эмигрантов правое ухо.

— Куинбус Флестрин, — сказал тот скорбным шепотом. — Ужасающий Куинбус Флестрин, великан, упавший с Луны! Знайте же, только что вы открыли ужасную тайну. И я, право не знаю, что мне делать с этой тайной.

— О какой же тайне вы говорите? — спросил я, немало изумленный. — Что за ужасную тайну я раскрыл?

— Ах, Куинбус Флестрин, — он покачал головой и всплеснул руками. — Вы только что ответили на вопрос, который задавали ранее.

Я все еще не понимал, что имеет в виду Берго Лорек. Он пояснил, приблизившись так, что его голова едва не уткнулась в мое ухо:

— Человек, чьи останки вы нашли, человек, которого вы описали только что… — он замолчал, пытаясь совладать с сильнейшим волнением.

— Да-да, — нетерпеливо произнес я, — человек, которого я описал. Что с ним?

— Это не кто иной, как Фрель Релок, якобы бежавший тайным ходом в Блефуску! — Лорек поспешно отошел к креслу. Как раз вовремя: от неожиданности я непроизвольно дернул головой, и от этого движения он мог упасть.

— Фрель Релок?! — потрясенно переспросил я. При этом, хотя я и старался умерять силу голоса, восклицание мое вновь прозвучало для Берго Лорека близким раскатом грома. Лицо главы эмигрантов страдальчески искривилось, он зажал уши и отскочил на несколько шагов. Я тотчас извинился. Его святейшество царственным жестом простил мою неосторожность, после чего сказал чуть слышно:

— Именно Фрель Релок. Я сказал вам, что видел его когда-то. Он был именно таким, как вы сказали: хромал на правую ногу, шея у него была искривлена, а передние зубы выбиты. Все это случилось с ним в застенках лилипутского суда, куда он был брошен за преданность истине.

Надо ли говорить, сколь задумчивым возвращался я в свой шалаш? Погруженный в воспоминания и мысленные рассуждения, я невнимательно следил за дорогой, так что лишь благодаря специально отряженному караулу блефускианской гвардии возвращение мое не сопровождалось большими несчастьями. Ведь блефускианцы так же, как и лилипуты, отличались крайним любопытством и одновременно беспечностью, я запросто мог растоптать зевак, то и дело крутившихся у меня под ногами.