— Нет.

— И сидишь здесь? Голодный и злой, болтаешь с нами, вместо того, чтобы настичь жертву и наконец насытиться хоть ненадолго?

Костя насупился:

— Может я и нежить. Но душа у меня есть. Вам не понять этой песни, хоть вы и Темные. А меня она наизнанку выворачивает все время. Я себе флешку к плееру записал — только она, двадцать четыре раза подряд, больше не влезло. И не надоедает.

В его словах было столько боли и тоски, что никто не решился ответить. Только спустя долгую минуту Лайк осмелился сменить тему:

— Ты… тело уже присмотрел? На сегодня?

— Присмотрел, — буркнул вампир, глядя в пол левее себя. — В Строгино урод один завелся. Девчонок насилует. Двенадцать жертв за два месяца. Поседеет он у меня сегодня, гнида…

— Ну, что ж, — вздохнул Лайк с загадочной интонацией. — Доброй охоты, Иной.

Константин повернулся к окну и встал коленом на подоконник. Потом бросил через плечо:

— Возвращаю вам приглашение зайти…

— Да ничего, — миролюбиво отозвался Лайк. — Уж мы-то переживем… твой неожиданный визит.

Секундой позже из окна выпорхнула крупная летучая мышь и растворилась в ночном небе Москвы.

— Н-да, — философски заметил Швед. — Сложная штука — жизнь. Даже применительно к нежити.

— Все мы в определенном смысле нежить, дружище. Люди столько не живут. Да и не жизнь это, спроси у любого старого Иного. Со временем поймешь.

Лайк стряхнул пепел прямо на паркет и скомандовал:

— Всем спать.

К утру, невзирая на поздний финиш и приличные дозы спиртного, вся команда выглядела на удивление бодро. Даже Симонов, обыкновенно маявшийся похмельем до волевого решения ожить методом Иных. Ефим добровольно взял на себя функции пивного менеджера-курьера — при размерах служебной квартиры таковой очень даже не помешал. Желающие некоторое время отмокали в двух циклопических ваннах и двух душах. Легкий завтрак из все той же, более похожей на закуску снеди, сигарета перед звонком Шагрону (оказалось занято) и мысли о сигарете после звонка…

А потом Лайк неожиданно для спутников провалился в сумрак, причем куда-то в самую глубь, где даже Ираклию было непросто его отследить. В сумраке шеф киевлян пробыл совсем недолго, почти сразу вернулся и сказал, обращаясь к стене:

— Входите уж…

В стене немедленно прорезался портал. Светлый. Из слепящего сияния в комнату вошли двое — наблюдатель Алексей Солодовник и мужчина неопределенного возраста, в котором немедленно опознался Светлый маг экстра-класса.

— А, — голос Лайка враз стал ехидным, но не слишком, без перебора, Пресветлый Гесер! Велкам, велкам!

— Не юродствуй, Тавискарон, — буркнул тот, кого назвали Гесером.

— Разве я юродствую? — делано удивился Лайк. — Тебе ведь всегда было приятно, когда тебя именовали не просто каким-то там Гесером, а Пресветлым Гесером.

Гесер взглянул на Лайка нехорошо.

— По крайней мере, я не скрываю своего имени.

— Да что имя, — фыркнул Лайк. — Можно подумать, оно у тебя одно на весь срок. К тому же, если мне не изменяет склероз, местный молодняк обращается к тебе не иначе как Борис Игнатьич.

На этот раз Гесер просто промолчал.

— Ну, ладно, — Лайк закурил и пустил в потолок несколько дымных колечек. — Чем обязаны визитом столь высоких гостей?

— Почему вы решили ехать поездом? — неожиданно спросил Гесер. — Да еще дневным?

— Хм? — Лайк склонил голову набок и прищурился. — Ты что, недавно из Одессы? Вопросом на вопрос отвечаешь.

— Тавискарон, — терпеливо и чуть-чуть снисходительно сказал Гесер. — Не трать мое время попусту. Да и свое тоже, ты ведь сейчас не бездельничаешь, как обычно, а выполняешь задание под тройным патронажем. Так что прекращай болтовню и отвечай на вопрос.

— А захотелось, — нагло объяснил Лайк. — В самолете лежать невозможно.

— В дневных поездах тоже.

— Мы выберем такой, в котором можно. Ну, и кроме того, от Московского вокзала на Невский ближе, чем из Пулково.

— Значит, не хочешь отвечать. Что ж… твое дело. Но учти. Завтра — уже завтра — вот этот парень пришлет мне первый отчет. И если выяснится, что вы по своему обыкновению маетесь дурью и прохлаждаетесь в кабаках вместо того, чтобы быстренько приструнить свое распустившееся отродье, с тобой буду разговаривать уже не я, а представитель Инквизиции. А они разговаривают несколько в иных тонах, тебе ведь известно.

— Ой, только не надо меня пугать, Пресветлый Гесер, — сварливо отмахнулся Лайк, будто мелкий жулик от участкового. — Тебе это не идет. А что до работы… так справимся. Особенно если нас не станут отвлекать высокие особы с официальными визитами и если под ногами не будет путаться всякая соплячня.

При этих словах Лайк характерно прищурился в сторону паренька-наблюдателя и у того, определенно, по коже продрал мороз.

— Ну-ну, — Гесер несколько раз мелко кивнул. — Работайте. И, уж пожалуйста, заодно пригляди, чтобы твоя соплячня не наломала дров и вообще… вела себя прилично.

— За моей соплячней присмотр не нужен, — равнодушно отозвался Лайк. — Она у меня сплошь дрессированная. Да и не беру я сопляков на подобные… прогулки. Разве, вот его, — Лайк лениво двинул головой, указывая на Ефима. — Но этот — из лучших.

Гесер усмехнулся — скептически, криво. Но возражать не стал. Снова открыл портал и величаво удалился — понятно, в сопровождении наблюдателя. Арик попытался прощупать общую картину перераспределения энергии, но быстро запутался и сдался. Пресветлый Гесер, шеф Ночного Дозора Москвы, заклятый враг, наверняка был сильнее Лайка, если такое вообще было возможно.

— Ефим! — позвал Лайк. — Ты слышал, что сказал Пресветлый Гесер? Хорош дуть пиво, звони Шагрону. Едем на вокзал.

— На Ленинградский? — зачем-то уточнил Ефим.

— Нет, блин, на Савеловский!

— В Питер поезда ходят не только с Ленинградского, — сообщил всезнайка-Ефим. — Например, с Курского еще…

— Звони! — беззлобно рявкнул Лайк. На Ефима он мог орать сколько угодно, но знания этого щуплого паренька ценил очень высоко.

На этот раз было не занято. Шагрон с Дениской примчались спустя двадцать минут.

* * *

Добродушие Лайка в этот день перехлестнуло через все вообразимые пределы. Он даже не стал вышвыривать законных пассажиров из вагона СВ. Он просто вынудил железнодорожников прицепить к составу дополнительный вагон. Да не в хвост или голову — в середину, рядом с рестораном. Ничего, прицепили. И билеты продавать на него не стали, а уж проследить, чтоб проводники не брали левоту нашлось кому и без Лайка. За четверть часа до отправления, стуча каблучками и сверкая из-под модерновой прически зеркальными очками явилась Лариса Наримановна в сопровождении седовласого джентльмена явно европейской наружности. Джентльмен был втиснут между Ларисой Наримановной и необъятным букетом роз.