Подъехав к магазину с тыла, я увидел стоящего у фургона мужчину. На нем были красная фланелевая рубаха с черными полосами, темные джинсы, солнцезащитные очки и бейсболка. Я всячески пытался отыскать у него хоть какую-то особую примету, но в голову приходило только одно: обыкновенный. Обыкновенный, то есть среднего роста, средней комплекции. Вот разве что нос. Даже издали было видно, что он деформирован, как у бывшего боксера. Но может, это просто маскировка? Как знать. Я присмотрелся к фургону. «Би энд Ти электришнз. Риджвуд, Нью-Джерси». Ни телефона, ни адреса. Номера штата Нью-Джерси. Я запомнил их.

Мужчина прижал мобильник к губам, и я услышал механический голос:

– Иду. Деньги передашь через окно. Из машины не выходи. Ко мне не обращайся. Где найдешь дочь, скажу после, когда окажусь с деньгами в безопасном месте. Позвоню.

Мужчина в красной рубахе и темных джинсах сунул мобильник в карман и направился ко мне. Рубаха была расстегнута. Интересно, он при оружии? Но даже если так, то от меня-то что зависит? Я нажал на кнопку, но стекло осталось в неподвижности. Зажигание надо включить. Мужчина приближался. Бейсболка была надвинута низко на лоб, почти касаясь очков. Я повернул ключ. Приборная доска осветилась. Я нажал на кнопку. Стекло поползло вниз.

Я вновь попытался найти в мужчине что-нибудь особенное. Шел он, слегка покачиваясь, будто пропустил стаканчик-другой, но выглядел спокойным. Лицо было небрито и покрыто пятнами. Руки грязные. Джинсы на правом колене порваны. Дешевые кроссовки знавали лучшие времена.

Когда мужчина оказался в двух шагах от машины, я высунул руку с сумкой и весь подобрался. Задержал дыхание. Не замедляя шага, мужчина схватил сумку и круто повернул назад. Теперь он шел быстрее. Задняя дверь фургона распахнулась, он вскочил внутрь, дверь мгновенно захлопнулась. Выглядело это так, словно фургон просто проглотил его.

Взревел двигатель, и фургон рванулся с места. Только тут я заметил еще одну дорогу, что-то вроде черного хода. По ней-то фургон и уехал.

Я остался один.

Выхода не было.

Мне хотелось вернуться в коматозное состояние, в каком я был в больнице. Мне хотелось, чтобы меня накачали антибиотиками… Кожа нестерпимо горела. Нервные окончания были обнажены и реагировали на малейшее прикосновение.

Меня охватили чувства страха и беспомощности. Страх не позволял мне выйти из комнаты, а беспомощность – кошмарное осознание того, что я сам во всем виноват и ничем не могу облегчить боль моей девочки, – надела на меня смирительную рубаху и погрузила во тьму. Я чувствовал, что теряю рассудок.

Дни проходили, как в тумане. Почти все время я проводил у телефона, точнее, у нескольких телефонов – у домашнего и двух мобильных (своего и того, что передал похититель, для последнего я купил зарядное устройство, чтобы работал постоянно). Я лежал на диване. Телефоны располагались справа от меня. Я старался не смотреть на них, даже пялился на телевизор, действуя по старой поговорке: «Чайник, с которого не сводишь глаз, никогда не закипает». И все же исподтишка посматривал на эти чертовы телефоны, опасаясь, как бы они не улетучились, и нетерпеливо ожидая, когда же они наконец зазвонят.

Я вновь и вновь пытался восстановить ту самую неизъяснимую связь отца с дочерью, которая раньше подсказывала мне, что Тара жива. Жилка все еще билась (или, по крайней мере, я заставлял себя верить, что бьется), правда, слабо, нить превратилась в лучшем случае в волосок.

«Это твой единственный шанс…»

Вдобавок, усугубляя чувство вины, прошлой ночью мне явилась во сне женщина, не Моника – старая моя возлюбленная Рейчел. Это был один из тех снов на грани реальности, когда все кажется чужим, неправдоподобным, невозможным даже и все-таки достоверным. Мы с Рейчел были вместе. Мы так и не расстались, хотя и прожили годы врозь. Мне, как и в действительности, тридцать четыре, но ей столько, сколько было, когда она бросила меня. Тара во сне оставалась моей дочерью, и никто ее не похищал, но одновременно она являлась и дочерью Рейчел. Быть может, вам снилось когда-нибудь такое: концы с концами не сходятся, но все равно всему веришь? Когда я проснулся, сон, как это обычно бывает, забылся. Осталось лишь смутное, хотя и удивительно сильное ощущение.

Мать постоянно хлопотала вокруг меня. Вот только что притащила очередной поднос с едой. Я в очередной раз не обратил на него ни малейшего внимания, она в очередной раз произнесла: «Ты должен поддерживать силы ради Тары».

– Да, мама, ты права, сила – это главное. Сейчас я сделаю сто отжиманий, и Тара вернется.

Мама только покачала головой. Конечно, с моей стороны было жестоко так говорить. Ей ведь тоже больно. Исчезла внучка, сын в ужасном состоянии. Она вздохнула и направилась на кухню. Я не извинился, лишь посмотрел ей вслед.

Часто наведывались Риган с Тикнером. Ей-богу, при виде их вспоминаешь Шекспира с его шумом и яростью, которые ничего не означают. Детектив и фэбээровец рассказывали о чудесах техники, задействованных в поисках Тары (тут тебе и дезоксирибонуклеиновые кислоты, и скрытые камеры слежения новейшего образца, установленные в аэропортах, на железнодорожных вокзалах и транзитных пунктах). Они неустанно повторяли полицейские клише «во все углы заглянем», «иголку в стогу сена отыщем»… Я только кивал. Они заставили меня изучить фотографии разыскиваемых преступников, но моего оборванца среди них я не обнаружил.

– Мы проверили «Би энд Ти электришнз», – сообщил Риган в первый же день. – Такая компания существует, в качестве опознавательного знака используется магнитная пластинка, ее легко отлепить от автомобиля. Пару месяцев назад кто-то украл такую штуковину, но компания сочла это мелочью и заявлять о краже не стала.

– А номера?

– Таких номеров нет.

– Как это?

– Старыми воспользовались, – пояснил Риган. – Это совсем нетрудно. Отрезается левая часть от одного номера, правая – от другого, части свариваются, вот вам и новый номер.

Я тупо посмотрел на него.

– Однако есть и нечто обнадеживающее, – порадовал Риган.

– Вот как?

– Мы явно имеем дело с профессионалами. Они прекрасно отдавали себе отчет в том, что, если вы свяжетесь с нами, мы наводним своими людьми весь торговый центр. Они отыскали такое место, куда незаметно не проникнешь. Далее, они направили нас по ложному следу – заставили заниматься украденным логотипом, поддельными номерами. В общем, повторяю, профессионалы.

– И это обнадеживает, потому что…

– Как правило, профессионалы крови не жаждут.

– А чего жаждут?

– По нашему предположению, они ждут, пока вы дозреете, чтобы потребовать еще денег.

Дозрею. Похоже, замысел осуществляется. Я дозреваю.

Вскоре после провала операции с выкупом позвонил тесть. В голосе слышалось разочарование. Не хочу осуждать Эдгара – в конце концов, именно он дал деньги и намекнул, что готов дать еще. Разочарован он был прежде всего мной, тем, что вопреки его совету я обратился в полицию.