Понуро опустив плечи иду в след за Львом. Он крепко держит меня за руку. Я едва ли поспеваю за ним, чтобы это не выглядело, будто бы он тащит меня на аркане на заклание. Ведь это совсем не так! Он наоборот большой молодец, смог выбить для меня этот день, подарил кусочек счастья как для нормальной девушки! И он несомненно делает все, что в его силах!

После разговора тет-а-тет с Кирой Сергеевной на нем лица нет. Злой. Смурной. Не разговорчивый. И я не лезу в душу. Захочет, посчитает нужным – расскажет сам. Мало ли о чем он шептался с заведующей? Скорее всего это совсем не мое дело. Касалось бы меня – рассказал, уж таить бы не стал.

Лев усаживает меня на переднее сиденье. Галантен как всегда. Садится за руль. Включает музыку. Ну, прощай глоток свежего вольного воздуха! Именно так отхожу от тебя, с ветерком, да с музыкой!

Лев молча смотрит на дорогу, а я отворачиваюсь к окну, рассматривая поля и леса вдалеке. Превратиться бы в птицу, да выпорхнуть из этой клетки, куда меня везут обратно, чтобы заточить на всю оставшуюся жизнь…

Машина бьет по газам внезапно, неожиданно. Если бы не ремень безопасности, то я бы лбом пробила лобовое! Вздрагиваю, испуганно озираюсь на Льва. Он быстро расстегивает наши ремни и сгребает меня в охапку, крепко прижимая к твердой вкуснопахнущей грудной клетке.

- Не могу я Алин! Не могу, бл*! – тискает, прижимает еще сильнее. – Мог бы, хер тебя бы в то шалмане еще раз увидели! Веришь?

- Верю. Лев, все в порядке…

- Них*я не в порядке! – ревет он, сжимая меня, будто вобрать меня хочет, растворить в себе, - В каком херовом порядке? Когда я собственноручно везу тебя обратно к шакалам?! Свою бабу бл*, со своим сыном везу!!!

Поднимаю глаза на него. Он мятежен! Но сдерживает себя из последних сил! Его красивое породистое лицо с прямым носом из последних потуг удерживает гримасу злости и боли раненного зверя.

- Но если увезу тебя сейчас, если не верну вовремя, разыщут, шакалы! У них же мафия. Через год, через два, все равно разыщут! Вопрос времени, и тогда уже хана обоим. И ему! – кивает на мой живот.

- Что же делать? – прикасаюсь нежной щекой к его бороде.

От моей ласки его дергает, как от удара тока.

- Искать другой выход, Алин! Сейчас верну тебя вовремя, и возможно он даст мне тебя свозить в следующий раз, понимаешь?!

- Да, понимаю. – обреченно соглашаюсь я.

Я все понимаю, но как же не хочется! До судорог в пальцах не хочется!

- Нихера ты не понимаешь, Алин! – вновь ревет он, за плечи приподнимает меня над сидением и рывком пересаживает к себе на колени, теперь в спину упирается мне широкое колесо руля. – Ты думаешь, я слабак и зассал забрать тебя сейчас? ДА?!

- Нет-нет! - поспешно утешаю его, гладя по жесткой бороде, ласкаю подушечкой большого пальца его красиво-очерченные чувственные губы. – Я понимаю все, Лев, я же не дура!

Но скорее всего, сейчас Лев больше зол не на мое непонимание, а на свою, как он думает, слабость, не способность повлиять на ситуацию. Надо срочно спасти его от самобичевания.

- Это как в шахматах, Лев!

- Что? – кажется в его глазах, полных океана отчаянья брезжит корабль недоумения.

- Когда играют в шахматы, то иногда, чтобы выиграть большее, немного поддаются, соглашаются потерять меньшее, и в конце ставят противнику шах и мат. Гамбит называется это. Мы тоже сейчас разыграем гамбит. Ты вернешь меня как ни в чем не бывало. А потом попросишь взять меня опять. И снова вернешь. И так несколько раз. Чтобы Ашотджан понял, что тебе можно доверять. И я паинькой буду. А потом мы что-нибудь придумаем! Обязательно придумаем!

Не говоря ни слова, Лев смотрит на меня так, будто впервые в жизни видит. На трассе ни души, ни единой машины. Песня играет чувственная, английские слова не понятны, но все равно ясно, что про любовь! Все медленные композиции про любовь.

Это пробегает между нами одновременно. Искра! Разряд тока! Порыв. Страсть. Желание. Сладко постреливает и тянет истомой закручивая в твердую спираль внизу живота. Когда еще мы с ним сможем встретиться? Когда еще нам позволят побыть наедине?

Лев целует меня. Жадно. Жарко. Горячо. Обжигающе. Вылизывает меня, изучает. Изнутри. Пробует. Заглатывает. Жадный поцелуй полный огня. Не поцелуй это уже. А секс полноценный. Мое тело отзывается, отвечает на его испепеляющие ласки. Ноет. Требует большего. Его в себя требует. Большого. Чтобы полностью заполнил. Сразу. Рывком. Целиком. На всю длину. До краев переполнил. Без остатка!

Я ласкаю его язык своим, прикусываю за его чувственные губы, отчего Лев хищнически рычит прямо мне в губы, а я выпиваю этот его животный рык до дна, чтобы отдать ему дань своим стоном, потому что ладони Льва задирают мне тонкий свитерок наверх, обжигая мою чувствительную грудь, сминая тонкое кружево бюстгальтера. Чтобы меня выгибало и подбрасывало от сладостного тока его прикосновений. Чтобы торкало похлеще алкоголя или другой какой дури!

Лев освобождает из плена мои истерзанные, зализанные, искусанные губы, но только чтобы переключить весь вулкан своего неистовства на грудь. Тонкое кружево легко смещается в сторону, открывая ему беззащитно торчащий, твердый, словно камушек, бесстыдно восставший сосок. Лев жадно приникает к нему, прикусывает, посасывает, вбирает меж губ и я отчетливо чувствую, как его твердокаменная длинна неистовствует, сокрытая тканью плотных джинсов. Уделив достаточно внимание одной вишенке, он тут же принимается за вторую, не оставляя первую ни на секунду, проделывая все тоже самое крупными мужскими пальцами.

В какой-то момент он подхватывает меня под попу и открывает дверь. Я немного прихожу в себя, а он рычит, не отпуская:

- На заднее сиденье! Быстро!

Я и возразить-то ничего не успеваю, как через мгновение оказываюсь уложенной на дорогую кожу салонного дивана. Лев в одно касание избавляет меня от джинсов вместе с бельем, высвобождает свою гигантскую длину…

Его орган красив. Матовый, крупный, вены придают ему еще большего объема, а головка блестящая от выступивших капелек смазки. Лев действует на опережение, моего и своего разума. Мы на трассе, на заднем сидении машины, и нам обоим понято, что будет происходить дальше. Мне страшно от его размеров, от длины, от того, как ЭТО вообще в меня поместится! Но тело мое предательски дрожит и горит в предвкушении сладкой экзекуции.

Лев приставляет головку к истекающим влагой лепесткам и медленно погружается меж них, раздвигая, распирая, заполняя собой до краев, до отказа растягивая стеночки. Я стону в голос, мне немного больно, самую малость, но потом мой организм быстро адаптируется к размеру мужчины. Но пока я в самом начале, а Лев ловит мои стоны губами, выпивает их, их успокаивая и уговаривая:

- Потерпи, еще немного, Алин, вот так! Совсем узкая там, маленькая, а у меня наоборот здоровый. Но я не сильно. Не глубоко.