Иногда серых кардиналов переклинивает, и они начинают мутить какой-нибудь легальный бизнес. Обычно из этого получается полная чушь, на смех курам и конкурентам. Потому что одни рождены для легального бизнеса, а другие — для такого, какой генерировал мозг Кулькова. Когда кто-то пытается сесть не в свои сани, происходят глупые и смешные вещи.

«Каскад+» занимался, по-моему, всеми видами незаконного предпринимательства, кроме заказных убийств. «И то я не уверен, — говорил Чикатило, многозначительно сотрясая воздух указательным пальцем. — Посмотри на этого дебилушку Сашу. Может, он никакой не водитель, а снайпер, даром что экс-прапорщик. Они такие все и бывают — сухонькие и неприметные, косящие под дурачков. Никто не пошлёт на заказное убийство неуравновешенного детину на «шестисотом» — он по дороге даст кому-нибудь пи…ды, засветится и провалит всю операцию».

На шестнадцатом этаже Чикатило как-то раз нашёл выход на пожарную лестницу, который не был забит гвоздями, как все остальные. Немного повозившись с замком, мы открыли себе выход на крышу. Там было очень хорошо и как-то вольно, там стояли огромные спутниковые антенны величиной с коммерческий ларёк и большие красные сигнальные лампы для вертолётов. Мы тут же свинтили себе по одной. Если бы антенны были не такими большими, то их бы мы тоже унесли, блин, да мы бы вообще обчистили эту крышу под ноль.

Мы забирались туда почти каждый день. Там неплохо шло пиво, несмотря на холодную погоду (дурь в этой точке пространства, как ни странно, курить почему-то не хотелось), а ещё постоянно что-то лезло в голову.

— Я придумал новую модель человечества, — объявил однажды Чикатило. — У тебя есть что-нибудь острое?

Я ударил пивную бутылку об антенну и сделал розочку.

— Вот смотри, — объяснял Чикатило, рисуя этой розочкой какие-то массивы на гудроне, которым была покрыта крыша и который в солнечную погоду прилипал к ботинкам. — Верхушкой, венцом, так сказать, мироздания являются Красивые Мужчины. Я не хочу сказать, что они стоят во главе иерархии этого мира, но… ты понимаешь. Это духовное воинство, за ними будущее. Но, как это всегда бывает с любым авангардом, его мало. Поэтому я обозначу Красивых Мужчин небольшим кружочком, почти точкой, на самом топе. Дальше идут два равновеликих сословия: менеджеры и охранники. Ты заметил, как сейчас много развелось охранников? Да их же как у дурака фантиков. Основной их отличительной чертой являются усы и форменная одежда. Что же касается менеджеров, то это великая и страшная сила. Сейчас они ещё только пристреливаются и окапываются, как данайцы под стенами Трои во время перемирия… хотя нет, этим ещё не из чего было пристреливаться, разве что из луков. Нуда ладно, дело не в этом. Менеджеры строят свой флот, свой Всемирный Флот Глобальных Менеджеров. А их предводителем является Самый Главный, Самый Адмирал…

— Кульков, — подсказал я.

— Да-с, да-с, именно так-с, — закивал Чикатило. — Кульков. Именно Кульков. Это и есть Самый Адмирал Всемирного Флота Глобальных Менеджеров. Вот, я выделяю эту фигуру ромбиком. — Чикатило пририсовал в верхней части одного из массивов ромб, уродливый, как и все остальные его художества. — Когда они построят свой гигантский ковчег, они пустятся на нём вплавь и покорят весь мир. Издалека они будут казаться белой тучей — из-за своих белых рубашек. Это их военная форма. И все они будут улыбаться, как доктор Ливси.

— А это вот что, такое огромное? — спросил я, указывая на самый большой массив.

— А это негры, — пояснил Чикатило. — Или нигаз. Их много, их миллионы. Сюда относятся уроженцы жаркой Африки, хачи, китайцы, чукчи, буряты… ну, ты понял. И ещё — Лёня Свиридов.

— А он-то почему?

— А ты подумай, куда его ещё приткнуть? Я много размышлял над этим и понял, что он не вписывается в мою систему мироздания. Когда что-либо куда-либо не вписывается, придумывают исключение из правил. И потом ещё говорят, что это самое исключение только подтверждает правило… Блядь, какие же люди всё-таки дебилы! Ну ладно, речь не об этом. Я остановился на неграх. Так вот, ввиду их многочисленности они подразделяются внутри своей общности на подвиды или, если угодно, подклассы. И самым важным из этих подклассов является коллаборейтед нигаз, то есть негры-сотрудники, соратники.

— Чьи соратники?

— Ну как же чьи, батенька. Наши. Это негры типа вашего завкафедрой Мамедова или Зульфии Алиевны, моей преподши по персидскому.

Я знал эту преподшу, она была чуть старше Чикатилы и происходила из какой-то мафиозной семьи азербайджанской диаспоры. Она работала просто так, для того чтобы не пойти по стопам папы, a он присылал за ней «шестисотый» с небритыми абреками. Но вообше-то она смотрелась очень даже ничего, она не была забитой восточной женщиной в парандже. Если у неё и были когда-нибудь усы или волосы на щеках, то она их безвозвратно вывела при помощи эпиляции за папины деньги, и теперь она была приветливая и симпатичная. Она флиртовала с Чикатилой и хотела его трахнуть. Но Чик прекрасно понимал, что если что — от папы не отмажешься, и ограничивался лёгким ответным флиртом. К тому же он хотел Оленьку. Он очень хотел Оленьку, и это на многое влияло.

Хотя в последний месяц мы с Чикатилой довольно много времени уделяли спонтанному блядству. Наверное, на это влиял «Каскад+», а ещё то, что у Чикатилы ничего не получалось с Оленькой, а меня моя двадцатитрёхлетняя девушка уже почти выгнала. Я этому радовался, хотя и печально: я начинал потихоньку ненавидеть всё взрослое.

— А ты много выкурил, когда всё это придумывал? — спросил я.

— Ну… не помню. Но что-то курил, не без этого.

— Слушай, мне пора. Я иду сейчас в ту контору, где мы должны сделать стольник…

— Я тоже. Не хочу возвращаться в офис. Скажу им, что выполняю экстренный заказ, потому что ты на выезде.

Это всегда было плюсом работы в таких вот левых конторах. Там каждый выполняет свои мошеннические функции, и какой-нибудь Мишенька понятия не имеет о том, что происходит, к примеру, в визовом отделе. Если ты своевременно отчисляешь бабки в корпоративную казну, никто даже и не подумает проверять, чем ты занимаешься в рабочее время.

— Тогда давай выдвигаться. Мне ещё надо забежать на Старый Арбат в зоомагазин. Сестра просила купить какие-то витамины для кролика.

— Пошли. Слушай, а тебе не жарко сидеть в офисе в этих мартенсах? Там ведь топить начали.

— Жарко. Но у меня нет другого выхода. Меня припёр к стенке Донсков. Позавчера он подошёл ко мне и спросил: хули вы ходите на работу в красных кедах? Пришлось взять эти говнодавы. Они убитые, как видишь, и он на следующий день посмотрел на них так страдальчески, отрешённо. Но ничего не сказал.

Мы спустились по пожарной лестнице, кутаясь в куртки и подолгу прикуривая. Была уже середина декабря, и предновогодний депресняк должен был вот-вот закончиться. Все, как наивные лобастые щенки, начинали смотреть на календарики, шарики и Дедушек Морозов в витринах. Потому что всем в голову втемяшили, что на Новый год должно что-нибудь произойти этакое, из ряда вон — виноваты детские сказки про двенадцать месяцев и фильм «Ирония судьбы». Глупые заморочки, тем и хорошие. Предчувствие этих заморочек внушало оптимизм, хотя в общем мы ещё находились в постноябрьском ступоре. Мы пробирались огородами, задними дворами, переулками. Разговаривать не хотелось. Я заткнул уши наушниками, включил плеер.