– Маркус жаждет мести за то, что он увидел, – он счел это жутким унижением. Он сказал отцу, что у него есть время до конца недели, чтобы все уладить, а затем он идет в полицию.

Перед глазами Элис всплыло лицо отца. Но отцовские слезы были о его жене – и о себе, – но не о дочери или о том, что он толкает ее в брак, который ей ненавистен. За двадцать четыре часа Элис многое передумала. Поняв, какую роль сыграли родители в том, что их дочь попала в ловушку, она по-новому взглянула на их брак.

Она никогда не сомневалась в том, что отец любит мать. Он был готов поставить на карту свое имя и свободу, чтобы защитить женщину, которую обожал. События последних дней сотрясли мир Элис, вырвали у нее все, в чем она была уверена: материальная обеспеченность семьи, вера в родителей. А она осталась с осознанием того, что ей лгали, что она – пешка в руках людей, которым следовало доверять больше всего.

– Вот почему вы здесь.

Неужели ничто не может заставить его выказать хоть каплю чувств?

Во время еды он сидел с видом сфинкса, ел мало, как и она. Но возможно, он просто умерен в еде, как и в сдержанной элегантности своей одежды. Безукоризненная белая рубашка обтягивала мощные плечи, черные брюки плотно сидели на узких бедрах и длинных ногах, талию подчеркивал кожаный ремень с увесистой серебряной пряжкой.

Ясно, что от недостатка самоуверенности он не страдает и никакие тревожные предчувствия его не мучают. Чего Элис не могла сказать про себя, когда она собиралась на эту встречу. Ей было очень трудно решить, что надеть. В конце концов, это деловая встреча, и она выбрала бледно-зеленое платье-рубашку, одно из тех, которые носила на работу, и добавила лишь блестящие балетки да высоко зачесала волосы в хвост. Ей казалось, что она выбрала правильный наряд, но сейчас…

Что, черт возьми, следует надевать, когда тебе предлагают вступить в брак по деловым соображениям?

– Я весьма ценю то, что вы предлагаете помощь, но… почему мы должны пожениться? – У Элис так сильно дрожал голос, что последнее слово она почти проглотила.

– А вы можете придумать что-то еще, что отвадило бы от вас Маркуса? Поверьте мне, если мы намерены довести дело до конца, то недостаточно предложить уплатить долги вашего отца.

– Недостаточно?

Он чего-то ей недоговаривает, но он сказал «мы», и она не должна это забывать. В одиночку она не в силах это сделать, поэтому для нее огромное облегчение, что Дарио рядом и поддержит ее. Он, по крайней мере, предлагает ей выход.

– Но наверняка помолвка…

Дарио поставил бокал и через стол внимательно на нее посмотрел. Легкий сквозняк колыхал пламя свечей, блики падали на бледное лицо Элис. Небо за окнами быстро темнело, наступал вечер. Элис пришла позже, чем Дарио ожидал. Наверное, ей было нужно переговорить с отцом, и на это ушло время. Но времени у них явно не хватает, если они хотят, чтобы Маркус не одержал над ними верх.

– Помолвки недостаточно.

Помолвка могла бы удержать его братца, но чтобы выполнить требования, которые выдвинул их отец, вернее, условия в измененном завещании, этого мало.

Дарио сжал ножку бокала, да так крепко, что побелели костяшки пальцев. Для него стало шоком, как тяжело, вот уже несколько месяцев, был болен отец. Настолько тяжело, что он изменил завещание… и написал об этом своему незаконнорожденному сыну.

На пороге смерти Хенри Кавано испугался, что его заветная мечта иметь внука от невестки с титулом никогда не сбудется. Иллюзий в отношении Маркуса он не питал, учитывая его распущенный образ жизни. Поэтому в своем завещании сделал условием получения наследства вступление в брак. Хитрый старый лис решил подстраховаться и впервые признать, что у него два сына. До того, как он уйдет в мир иной, у него должен быть внук, пусть и от незаконного сына, которого он до сих пор знать не знал.

Глядя в потрясенные зеленые глаза Элис, Дарио спрятал улыбку – он ведь тоже не собирался жениться. Раньше не собирался. Он дал себе слово, что это не для него. Когда он недавно приехал в Англию, то всего лишь хотел сорвать план Маркуса. Сделает это и уедет. Но тут пришло отцовское письмо, и ему была предложена возможность продвинуться намного дальше, чем он мог предположить.

Знай он об этом завещании раньше, то успел бы придумать что-нибудь другое. Но Маркус, будь он проклят, его опередил и составил свой собственный план в отношении Элис. Дарио не собирался допустить, чтобы его опять обошли.

– Почему недостаточно?

– Потому что Маркус не хочет отправлять вашего отца в тюрьму… хотя сделал бы это при возможности. То, чего он хочет, – это вы.

– О, теперь вы…

Она тряхнула головой, и гладкие светлые волосы, зачесанные в хвост, едва не попали в пламя свечи. Дарио наклонился и отвел пряди подальше от огня. Их лица оказались совсем близко.

– Прежде чем снова сказать мне, что я шучу, подумайте дважды. Неужели я стал бы обсуждать это, будь другой выход?

– Я… Но… – Глаза у Элис – то ли оттого, что в комнате стемнело, то ли от бледности лица – из зеленых, под цвет светло-зеленого платья, сделались совсем темными. Она прижала пальцы к губам. На ногтях у нее был тот же матово-розовый лак, и Дарио вспомнил, как эти самые ноготки задевали ему ладонь. Свело пах. Хорошо хоть, что нижняя часть напрягшегося тела скрыта под столом. Для этого еще будет время позже, а сейчас он не позволит себе отвлекаться и спешить – она может вскочить и убежать до того, как он уладит дела.

От Дарио не укрылась ее внутренняя борьба. Ему нравилась гордая, непокорная Элис. Такая, какой она была в тот вечер, когда Маркусу не удалось заставить ее пойти с ним и он потерпел позорное фиаско. Завоевать слабую женщину – это не по его части. Это он оставляет Маркусу. Возможно, сейчас он одерживает верх, но лишь потому, что Элис тоже его хочет. Просто она пока не готова признаться в этом.

– Я Маркуса никогда не поощряла, – сказала Элис, и ее глаза с вызовом сверкнули. – Даже когда отец дал мне понять – теперь мне ясно, по каким причинам, – что не возражал бы иметь Маркуса своим зятем. Я прямо ему заявила, что Маркус меня не интересует.

– Что, зная Маркуса, только его распалило. Отказать ему – значит, задеть его за живое, – усмехнулся Дарио.

– Я поступила так не поэтому!

– Знаю. Вы были готовы пойти на крайние – и нелепые – меры, лишь бы отделаться от его ухаживаний.

И еще Дарио знал, что Элис уже забыла про свой план, когда Маркус ввалился к нему в квартиру. Он отпустил тогда Элис – он никогда не принуждал женщин и не собирался поступать так с Элис Грегори. Когда она к нему придет – а это случится, – то будет сама желать близости так же, как желал этого он в жарких снах, преследовавших его все ночи после их первой встречи. Он просыпался в поту с дико стучащим сердцем, разрываясь от прилива страсти, и долго стоял под холодным душем, чтобы прийти в себя. Есть, разумеется, способы, как удовлетворить сжигающее его плотское желание, но он счел, что долгое ожидание вознаградится сполна.