и пришла какая-то густая черная апатия, похожая на долгую смерть, ибо смерть, в самом широком смысле слова – явление вне времени и отцы командиры именно это мне и хотят продемонстрировать.

Я докурил и медленно пошел к дневальному, где на тумбочке стоял древний эбонитовый телефон, еще с ручкой, которую надо покрутить, чтобы вызвать телефонистку. Я крутанул ручку пару раз. Раздался противный писклявый голос телефонистки Вали. Она была родом откуда-то из близлежащей деревни и завербовалась в армию в поисках мужа.Была она некрасива, безмерно глупа и при этом невероятновысокого роста. Ходила она при этом прямо, как столб, в связи с чем ее все называли не иначе как «Валя, та, шо лом проглотила».

– «Паркет», – назвал я позывной штаба армии.

– Леш, это ты шо ли? – не к добру вдруг стала кокетничать Валя.

– Ну, – ответил я невнятно. – «Паркет», говорю, соедини!

– Ой, Леш, а начальник те «Паркет» давать не велел…

– А «Легенду»? – (позывной штаба округа)

– Про «Легенду» ничего не говорил.

– Вот и давай соединяй!

– А ты на танцы пойдешь в воскресенье?

– Валя, я человек семейный. Когда ты меня вообще на танцах видела?

– А, ну да, даю «Легенду».

– Дают, Валя, на сеновале, соединяй по-быстрому, а то Милиционера позову!

Лирическое отступление по поводу личности Милиционера

Когда-то, давно, когда я еще верил в действенность уставов и мудрость командиров (нет, нет, не стоит заходиться в гомерическом хохоте, ибо это длилось совсем недолго!), в часть приехал красавец-грузин, назначенный начальником мед.сан части. Он только что оттрубил три года в Афганистане, имел пару серьезных орденов и потому клал на пузатое бригадное начальство с большим прибором, показываясь в части лищь изредка. Но народ-то, сволочь, по-прежнему симулировал не только болезни, но даже и смерть от разных пустяков вроде воспаления легких, и потому присутствие в лазарете живой души показалось тому же бригадному начальству вполне уместным. Нет, не потому, конечно, что кого-то волновал чей-то бронхит или гнойная инфекция на ногах от месяцами не сменяемых портянок. Разумеется, нет. Просто, в случае присутствия в медпункте формального специалиста, вся медицинская статистика, включая и смертность, тогда уже полностью ложилась на него. В результате был выписан невесть откуда бочкообразный капитан с «тещей за чаем»5 в петлицах, а чуть позже в бригаде появилась личность, и вовсе совершенно фантастическая. Был он прежде лейтенантом милиции, но был исторгнут из внутренних органов за постоянное пьянство и всякого рода домогательства к свидетелям женского пола. Я уж только догадываюсь, каково было подозреваемым того же пола. Одевако по изгнании, он нисколько не растерялся, и даже добыл откуда-то справку о незаконченном среднем медицинском образовании. Именно на этом основании он и стал бригадным фельдшером и грозой девушек – секретчиц, радисток и тому подобных. Хоть формально он и был теперь прапорщиком, но иначе как Милиционером его никто никогда не называл.

Именно поэтому, зная биографию этого эскулапа-полководца в деталях, Валя и решила, что дешевле будет соединить меня хоть с Мин.Обороны СССР (позывной у них был почему-то – «Пальма»). Она прекрасно знала, что ни я, ни мой друг прапорщик Груздь ничего против Милиционера не имеем, и иногда мы даже берем его на охоту. В общем – соединила.

– Але, «Легенда»? Мне майора Плаксу, пожалуйста.

На другом конце возникло долгое молчание.

– Кого?

– Ну, майора Плаксу из прокуратуры округа.

– У прокуратуры – другой позывной. Отключаюсь.

Звоню снова Вале.

– Валя, скажи мне только честно. Шампанского хочешь?

– Ну, а кто ж не хоче?

– Скажи, какой нынче позывной у прокуратуры округа?

– Щас… это… «Гитара»!

– Вот и дай мне «Гитару», умница ты моя…

Валя, похоже, от комплимента растаяла и, как терминатор второго поколения, слилась под стол. Во всяком случае, не слышно ее было с минуту или более. – Але, ты тут?

– Тут…

– Ну? Даешь «Гитару»? В смысле, соединишь меня?

– Не…Раньш тебе и «Гитару» не велел давать.

– Валь, а шампанское? Смотри Луна-то нынче какая!

Я знал, что веду себя подло, что использую наивную девушку, к тому же некрасивую и глупую, лишенную всяких шансов поднятьсяпо социально-армейской шкале хоть на какую-то высоту. Но что мне было делать? Единственное, что меня, быть может, как-то оправдывает, это то, что шампанское я ей после все-таки купил. Впрочем, отсюда никак не следует,что дело дошло также и до "любования Луной".

– «Гитара»? Майора Плаксу! Кто говорит? Дознаватель прокуратурыПервой Армии.

– Соединяю…

– Майор Плакса у телефона.

– Товарищ Майор, говорит старший лейтенант … Вы меня помните? Я с полгода назад у вас командировку в Москву подписывал?

– Не совсем… – майор насторожился, и это было понятно, ибо встретились мы при очень неординарных обстоятельствах.

– Да нет, все в порядке. Не беспокойтесь! Просто я тут задержан своим начальством в бригаде и не могу выполнить приказ полковника Кузнецова, ну прокурора первой армии. И связи мне с ним не дают. В общем, только до вас и дозвонился! Сам понимаю, что глупо, но, может быть, выручите? Не могли бы вы дать знать Кузнецову, что, мол, не по своей воле задержан.

– Кем задержан?

– Ну, поехал я в свою бригаду, взять бумаги из штаба для Кузнецова, а начальник штаба меня тут и забетонировал. В наряд приказал идти и все такое…

– Так у тебя же приказ был от Кузнецова, чего ж ты в наряд заступил?

– Ой, не знаю… Наперли тут на меня большие начальники, за пистолет велели расписаться, а теперь, куда мне…

– Понятно. Ладно, старлей, как там тебя?

Я еще раз назвался.

– Раз расписался – тащи пока службу, а я Кузнецову завтра позвоню. Лады?

– Так точно. Спасибо.

– Ну и ладно.– он повесил трубку.

Я уж и не знаю, что там происходило в кулуарах власти, но только вызволили меня никак не назавтра, а гораздо позже, когда я уже и думать забыл о дознавательской вольнице на фоне всего того, что происходило в бригаде на протяжении последующих шести дней. Но опять же – все по порядку.

Обед в солдатской столовке закончился давно – целых два часа назад, посуда стояла вся перемытая, и все, что нашлось у Груздя пожевать – это пара кусков хлеба с маслом.

– В ужин – позови Ахмедова (боец – главный повар), он тебе штуки три котлеты даст, – пообещал Ваня. – Я ему скажу.

– Ладно, спасибо, – ответил я и пошел в казарму, в надежде где-нибудь приткнуться и поспать хоть полчаса, а если повезет, то и до самого вечернего построения. Я прошелся по казарме туда и обратно, но не обнаружив ничего такого, чем можно было