Оля была гораздо старше Генки и прекрасно понимала, чем вся эта мерехлюндия может для него закончиться. Придя в себя после сексуального марафона, она принялась действовать – отправилась на вокзал и выяснила, что добраться до Мурманска по железной дороге все-таки можно. Одним единственным прицепным вагоном, который отправлялся раз в неделю поездом Архангельск-Ленинград и на какой-то промежуточной станции перецеплялся к другому составу. Выяснив это, она купила билет на завтрашний день и вечером преподнесла его Генке.

Генка одновременно был рад и расстроен. Он не хотел отлепляться от Оли, хотя успел уже несколько пресытиться сексом. Да и ей, эта случайная связь стала немножко в тягость и провожать его она пошла, в основном для того, чтобы лично убедиться в отъезде нечаянного любовника.

До перецепки Генка добрался без приключений, но на перегоне Беломорск – Кемь, когда вышел покурить в тамбур к нему обратился человек представившийся Колей.

Коля был уже немного датый, и сообщил, что его младший брат служит в морфлоте и поэтому он хочет Генку угостить.

Почему бы не угоститься? – подумал Генка, – особенно на халяву, и согласился.

Коля купил у проводника бутылку водки, добыл откуда-то два стакана и соленый огурец. Генку насторожила такая скудная закусь, но не отказываться же от угощения. Вагон был полупустой, и они без труда нашли свободный плацкарт. Коля набулькал водку до краев, видимо считая, что меньшими дозами моряки не пьют, и бодро вылакал свой стакан. Генка неразумно последовал его примеру и чуть не захлебнулся, водка была теплая и мерзкая на вкус. Они поговорили минут пятнадцать, съели огурец, допили остатки водки, после чего Коля счел свою хлебосольную миссию выполненной и удалился.

У Генки приятно шумело в голове и хотелось продолжения банкета. Родительские деньги еще оставались, и он пошел в вагон-ресторан. Первым кого он там встретил, был Коля. Они обрадовались друг другу, как старые друзья после долгой разлуки и заказали шампанского. Как пили первый бокал Генка еще помнил, а дальше как в песне Высоцкого: «Ой, где был я вчера – не найду днем с огнем. Только помню, что стены с обоями…»

С той разницей, что Генка не помнил и стен.

Зато на всю жизнь запомнил стены, в которых он пришел в себя.

Это был бетонный пенал два на полтора – камера-одиночка гарнизонной гауптвахты города с намекающим названием – Кандалакша.

– Пиздец тебе парень, – сказал ему дубак-прапор, – года на два дисбата накуралесил. Точно говорят – пьяная матросня хуже динамита!

Прапор был не в курсе, сам ли Генка сошел с поезда или его сняли. Но зато знал, что случилось после. А было так: бухой в сиську мореман, вместе с каким-то, таким же пьяным морпехом бегали по перрону, орали благим и не очень благим матом. Потом дрались с патрулем и Генку никак не могли угомонить, пока не связали веревками и не заткнули рот кляпом.

– Ты ж начальника патруля на хуях при всех таскал, в морду ему плевал, – усмехался прапор, – если он заявление напишет – готовься дружок, точно дисбат.

И тут Генке повезло в третий раз – начальник патруля оказался его земляком из Обнорска и, узнав про это, не стал писать заявление. Генкино заключение ограничилось десятью сутками.

В справке, которую ему выдали, причиной задержания значилась стандартная формулировка: «самовольное оставление части».

– А ведь тебя не за это задержали, – задумчиво сказал прапор, выдавая Генке вещи и комсомольский билет, которые, как ни странно, оказались в целости и сохранности. Но переписывать справку ему было лень и это стало уже четвертым везением.

На Кандалакшский вокзал Генка прибыл без копейки денег, но с богатым жизненным опытом. Две симпатичные студентки, подрабатывающие на каникулах проводницами, сразу сдались, как только он сунул им под нос свое предписание. «Действительно, – сказала одна другой, – какой тебе билет, ведь у него предписание! Да и поезд пустой, пусть едет»

В поезде Генка пил портвейн с каким-то геологом, закусывая сгущенным молоком. Геолог сходил в Оленегорске. Он тряс пачкой заработанных денег и звал Генку в гости. Генке хотелось в гости к геологу, но каким-то шестым чувством он понял, что запасы везения исчерпаны и больше испытывать судьбу не стоит.

На Мурманском автовокзале, он подошел к кондукторше и честно сказал, что денег нет, но ехать надо и строгая женщина ничего не смогла ему возразить.

По дороге в Североморск, Генку было сняли с автобуса суровые морпехи, проверяющие у пассажиров документы. Их капитан долго изучал его комсомольский билет, а потом сказал: «Да хер с ним, пусть едет», и Генка успел заскочить в уже отъезжающий автобус.

На трапе родного крейсера его как дорогого гостя встречал сам старпом (позвонили с КПП). И первым его вопросом было:

– Скворцов, где ты шлялся, мудила?!

И тут пригодилась справка с губы. Сделав честные глаза, Генка сообщил капитану второго ранга: «Мол, ехал-ехал, стремился на родной корабль, и тут ни с того ни с сего снимают с поезда и сажают за решетку!»

На следующий день Генку вызвали к командиру.

Он шел в сопровождении замполита, понимая, что сейчас будет решаться его судьба. Командир корабля для личного состава – царь и бог: захочет – помилует, не захочет – отдаст на съедение прокурору. У Генки тряслись поджилки, а в голове складывались оправдательные речи.

Но никаких слов не понадобилось. Командир его даже не принял. Стоя в коридоре, возле открытой двери в командирскую каюту Генка, слушал его разговор с замполитом.

«Парень честно хотел попасть на корабль, – говорил капраз, – звонил, просил помощи, не его вина, что кругом раздолбаи. Передайте прокурору, чтоб закрывал дело».

Пока Генка рассказывал, мы прикончили вино.

– Фелька, – внезапно поинтересовался мой друг, – а ты по какой науке-то учишься?

– Да как по какой, я же те говорил – химия.

– Химия-химия – заржал Генка, – вся залупа синяя!

Я понял, что он уже основательно набрался.

В этот момент музыканты грянули: «Потолок ледяной, дверь скрипучая…»

Генка выскочил из-за стола и выплясывая, как гамадрил перед случкой, слился с толпой танцующих.

Мне бы тоже пуститься в пляс, но я почему-то совсем не опьянел, только стал задумчивым. Какого черта, я сижу в этом кабаке, пью и жру плоды развитого социализма? А с другой стороны, что мне делать? Решать сверхзадачу? Думать, как