ли? Какой, нахер, четвертной? Билет в плацкарт меньше двадцати рублей на всю дорогу от Питера. Мне-то, конечно, вообще по хрен, хоть двадцать пять, хоть двести двадцать пять, но показывать-то этого не надо.

Я закатываю глаза, мол, без ножа режешь и соглашаюсь, а куда деваться?

– А где багаж?

Я пожал плечами и показал на свою спортивную сумку.

– Вот дела, – удивился он, – через полстраны с сумочкой ездят.

Вагон у Аркаши плацкартный, но в нем есть двуспальное служебное купе. Туда он меня и сунул, на время, пока разберется, что к чему. Предупредил заранее, что, если нагрянут ревизоры, придется побегать по вагонам.

Соседом моим оказался такой же заяц, приветливый кавказец из Махачкалы.

Мы дружески пожали друг другу руки, представились. Он Аслан, я Григорий.

– Скучно было дарагой, – говорил он гортанным голосом. – Бабка со мной ехала, жизнь портила, воняла, слава Аллаху в Обнорске сошла. Но теперь будем радостно жить!

Он начал выставлять на стол многочисленную еду.

Зелень, чуть пожухлая от хранения: лук, кинза. Брынза с пронзительным запахом, маринованный чеснок. Вяленые куски мяса, посыпанные красным перцем, фаршированные баклажаны, плоские лепешки лаваша. Как апофеоз, бутыль коньяка, очень редкой емкости, ноль семь…

– Наш, Кизлярский, настоящий, – с гордостью сказал Аслан, – всегда в Ленинград беру, угощать друзей, земляков! Чудом бутылка осталась. Знаю, что и на обратном пути хорошие люди встретятся.

Мне как-то стало даже неловко, что выставить навстречу? Ничего у меня не было, кроме денег.

– Извини Аслан, я так-то с пустыми руками, потом в ресторане компенсирую.

– Ай, Гриша! – закатил он сливовые глаза, – Какой, компенсирую-мапенсирую? Другом будешь, братом будешь… кушай!

* * *

Слушай, да, – говорил мне Аслан, когда мы накатили пару стопарей, – сколько лет мне дашь, а?

– Ну не знаю… – кавказцы обычно выглядят старше своих лет. – Тридцать?

– Точно! – он хлопнул меня по плечу. – А знаешь, сколько у меня детей? – и не дожидаясь ответа, сам сказал, – пятеро! Два сына и три дочки.

– Ого! – выразил я восторг такой матримониальностью.

– Всех кормить надо, да?

– Ну, – согласился я.

– Вот тебе, ну-гну! Деньги нужны? Как заработать? Вот ты говоришь: я спекулянт?

– Не говорил я такого.

– Ай, не говорил, так думал! Все вы так думаете: раз кавказский человек, значит спекулянт!

– Не надо за всех.

– Ладно, не надо, но гляди… Вот колхоз, у него много трактор есть. Трактор ломается, запчасть где брать? На складах ничего нет, даже брезент нет – пожарные, говорят, разобрали. И тут неподалеку живет один человек, имеет большой дом, а в подвале склад, на нем любая запчасть есть! Понял, да? Для легковушка, грузовик, трактор. У государства нет, у него есть… Едешь к нему, достаешь из кармана деньги, он достает из подвала запчасть. Нам обоим хорошо.

– Ну, допустим, – пытался я поймать ход его мыслей. – Но, ты-то тут причем? Техника же колхозная. Пусть колхоз и покупает у того человека запчасти. Зачем платить свои деньги?

– За справку! Ладно, выпьем!

Мы выпили.

– Не знаю, как там у вас… А у нас надо получить справку у председателя колхоз, что везешь на базар свои фрукты-ягоды… как это по-русски… излишки, вот! Урожай, свой огород. Есть справка, можно на базар продавать, никто не прикопается. Если с председателем в контрах, он справку не дает. Трактор починишь – дает.

Не знаю, как у вас, – продолжал Аслан, – а у нас, везде надо деньгу платить. За запчасти плачу, председатель – плачу. На дороге через каждый поворот ГАИ стоит. Хари во какие! За три дня не обосрать, а с бригадой за день. У каждого собственные «Жигули» или «Волга». Откуда простой мент имеет собственная «Волга»? А я тебе скажу – это все мои фрукты-овощи. Везде плачу. Приезжаю на базар. Директор – плати, за место плати, ветеринар – плати. Весы взял – плати. Фартук дали – плати. Гири, тоже плати!

– Какой же ты спекулянт? – участливо сказал я, – ты честный труженик.

– Вот! Золотой ты человек, все понимаеш! – он поднял стакан. – За это пью!

И мы опять выпили.

Выпили раз и другой. В какой-то момент, Аслан, не говоря ни слова, проворно, как обезьяна взобрался на верхнюю полку, повернулся лицом к стенке и уснул.

Я, пребывая в некотором недоумении от такого поворота событий, выпил несколько коньяку и вышел в тамбур покурить.

Покурить, это, к слову, сказано. Я вообще-то не курю – так, проветриться. Там меня и настиг Аркадий.

– Слушай, – начал он проникновенно. Дальше возникла пауза, он не знал, как ко мне обращаться. Я ему не представился. – В общем, смотри… в составе есть два прицепных вагона дальнего следования, до Баку, один из них «СВ». Короче, весь состав забит под завязку, а мягкий полупустой. А потому что, цена там как на самолет, а удобства не соответствуют – старый вагон, под списание. Проводники страдают, туда даже зайцы не идут – дорого. Вот я подумал… ты, смотрю, человек не сильно бедный, можешь желаешь с комфортом прокатиться? Чего тебе со зверьком хату делить? Доплатить, правда, придется пятнадцать рубликов.

Опаньки. Я сделал вид, типа, задумался. Хотя, даже уже не раздумывал. Прицепные вагоны до Баку – это успех. Туда в Баку я и поеду, нахер мне Кисловодск?

Я живо вспомнил Генкин рассказ, как он ездил поступать в Бакинское военно-морское училище. Город ему понравился. Веселенький такой, городишко. Солнце, море, воздух… хотя иногда нефтью воняет. Но это мелочь, а так, впечатления самые приятные.

Ну что ж, Баку, так Баку! Вряд ли меня кто-нибудь там будет искать.

Ева мой выбор одобрила – почему бы и нет, а Киру было всё равно – я с вами шеф и в огонь, и в воду!

– Хорошо, – сказал я, – уговорили. – Едем в Баку. Жди меня солнечный город!

Конец первой части.

Продолжение следует...