— И все же, тут что-то нечистое, — в этот раз она вспомнила Михаила и пожалела, что его нет рядом.

Два дня пролетели незаметно, погода наладилась, и на улице стало даже жарко, Марине не верилось, что пару дней назад она дрожала от холода, а теперь тонкий сарафан на голое тело. Этот вариант одежды предложил ей Виктор, она не стала спорить.

— Тебе идет, — сказал утром Виктор, когда они пошли завтракать.

— Сегодня последний день? — поинтересовалась Марина.

— Да, а вечером что-то вроде выпускного с шампанским.

— О… Страна голодает, а они тут креветки с шампанским. Буржуи.

— Разве это плохо?

— Да нет, если ты капиталист.

— Ты меня не жди, может на обед задержусь, накупайся.

— Хорошо, накупаюсь.

Вернувшись в домик, Марина взяла резинки и сделала два хвостика, теперь они торчали в разные стороны.

— Мне идет? — спросила она у Михаила, что ждал ее с полотенцами на первом этаже.

— Отлично.

— Я сейчас оденусь и пойдем.

Марина надела черный купальник стиля birini, он подчеркивал белизну ее кожи, взяла очки и, поправив резинки в волосах, спустилась.

— Я готова.

— Может мы никуда не пойдем? — пошутил Михаил.

— Пойдем, все успеется, — весело сказала она и подойдя, сама поцеловала Михаила в губы. — Пошли, пока народу немного, ты говорил про второй пляж, я там так и не была.

Сосновый бор, между деревьев петляла узкая асфальтовая дорожка. Марина словно на свидании держала Михаила за руку, посматривала на него, смеялась и старалась все говорить и говорить. Так у нее всегда, когда чувствовала неловкость.

— Идем, — вдруг сказал Михаил и потянул Марину в сторону берега, где рос ивняк. — Идем, тут никого нет, — еще раз сказал он и, как только они скрылись в кустах, Михаил прижал к себе Марину.

— Увидят, — прошептала она, а сама уже вытянула губы.

Марина любила, когда мужчина принимал решение, был настойчивым, не боялся последствий и шел до конца. Он прижал ее к себе и стал целовать. «Измена? Нет никакой измены, — вертелись в ее голове мысли. — Я свободна и никому ничем не обязана», — это Марина решила еще вчера вечером, когда ложилась спать, и уже думала о глупом тайном поцелуе. В ту ночь Виктор долго пыхтел над ней, но так и не смог исполнить танец самца. Он зло заворчал, упал на живот и, тиская ее грудь, еще какое-то время не спал.

Марина увлеклась поцелуем и не заметила, как рука Михаила дернула лифчик вверх и уже гладила ее мягкую грудь.

— Ты сумасшедший, — поняв, что произошло, сказала она.

— Я знаю, — и уже в следующую секунду его пальцы развязывали завязки на купальных плавках.

— Прекрати, увидят.

— Ты боишься? — спросил он и вытянул у нее между ног черную тряпочку.

— Да, — призналась Марина, она повернула голову, чтобы посмотреть сквозь листву на дорожку, но ветер, что дул на иву, не дал ей сосредоточится.

— Тут никого нет, это тропинка не к пляжу, извини, обманул тебя.

— А куда тогда?

— Не знаю, она, кажется, круговая, для тех, кто бегает, но сейчас был завтрак и уж точно часа два тут никого не будет.

— Ты все уже продумал? — поинтересовалась Марина и, отбросив в сторону страх и стыд, расстегнула застежку на личике.

— Нет, я ничего не знал до этого момента, — и Михаил стал снимать свои плавки.

Марина знала, что дальше. Она хотела, но еще были сомнения, что поступает неправильно. Вот если бы не было этого штампа в паспорте, он как гиря тянул ее на дно, и в голове кто-то постоянно шептал: изменница, ты изменница. «Он меня не любит, воспользовался мной, чтобы получить место, и я его тоже не люблю», — отвечала она сама себе, опускаясь в это время на коленки.

Он наклонил ее вперед, грудь чуть провисла и качнулась. Марине нравилась эта поза, не то, что когда на спине и на тебя наваливается туша и тебе становится трудно дышать. В этой позе спиной вверх и на коленях была покорность, доверие. Марина закусила нижнюю губу, почувствовала, как его рука скользнула снизу вверх, пальцы дотронулись ее губок. Она тихо промычала, уперлась руками в землю и, прогибаясь в талии, приготовилась.

Михаил смотрел на ее белую кожу, она еще не успела загореть, лето только началось. Еле заметный след от тесьмы, что завязывался по бокам. Руками он провел ее по спине, и Марина тут же стала молча опускаться. Этим телом владел ее муж, Михаил вклинился между Мариной и Виктором. Ладонь коснулась ноги и пошла вверх. Она промычала и чуть приподняла свою попку, от которой Михаил не мог оторвать взгляда. Он хотел ее страстно и с трудом сдерживал свой набалдашник, что уже тыкался в ее тонкую щелку, которая не хотела раскрываться. Ткнув им, он надавил, знал, что делает и куда стоит направлять орган, но щелка между ее ног упорно не хотела раскрываться. На секунду Михаил растерялся.

— Не бойся, я такая, — понимая его замешательство, сказала Марина.

Михаил попробовал еще раз, но результата не было, словно он тыкал своим уже вибрирующим от перенапряжения органом в место, где не было провала. Михаил чуть отклонился назад, посмотрел на покрасневшее пятно, заметил язычок, что выглядывал посередине щелки. Он мог поклясться, что до этого его там не было. Язычок, словно собачка на молнии, — стоит его взять и потянуть, как щелка раскроется. Палец коснулся язычка, Марика вздрогнула.

«Ах», — подумала она и почувствовала, как ее губки между ног стали расходится. Марина любила этот момент, еще секунда и мужской орган упрется, он осторожно, словно боясь ее сломать, начнет проходить все глубже и глубже. И не важно какой он будет длины, она поглотит его весь без остатка.

Михаил ткнул набалдашник. Он сомневался, что сможет проникнуть, забыл, что у Марины есть муж и он уже тут побывал. Михаил чуть надавил, словно это был ее ротик, губки разошлись. Секундное скольжение, и вот он в ее недрах, где уже давно бушует пожар.

Марина любила секс, старалась никому об этом не говорить. Если бы у нее была возможность, то делала бы это несколько раз в день. Но ее холодный муж упускал такую возможность, она не могла с ним раскрыться, не могла закричать от удовольствия, не могла вилять попкой, боялась, что он не так ее поймет. Она много что боялась делать с Виктором, сперва старалась разнообразить их отношения, но муж сам выбрал тактику секса. Все как списку: на спину, ноги по шире, нельзя сгибать, он не любил этого, боялся смотреть на то, что у нее между ног. А после, навалившись на нее и найдя вход, быстро заканчивал начатое дело.

Все было кончено, Михаил даже не понял, когда успел. Его орган все еще был в ней, но запас спермы иссяк и теперь она, словно смазка, просачиваясь, капала на песок.

— Извини, — с трудом переведя дыхание, сказал он. — Я поспешил, ты, наверное, недовольна.