Шрифт:
Интервал:
Закладка:
X
Семейная жизнь королевской четы служила примером для подданных, и если король Георг завоевал наконец сердце Англии, то одной из главных причин, смягчившей критический взгляд подданных, являлось его доброе согласие с супругой, королевой Марией, традиционный, чисто английский уклад семейной жизни августейшей четы. Уже шестьдесят лет, прошедших после смерти принца-консорта Альберта, нация не видела на троне такой гармоничной пары. Разумеется, королева-мать Александра пользовалась очень большой популярностью, и общество предъявляло большие требования к той, что пришла на ее место. Впрочем любовь народа Александра в основном завоевала в силу той симпатии, какой нация, и английская нация особенно, легко преисполняется тогда, когда испытывает благородное негодование, защищая невинного. Всей стране была известна супружеская неверность короля Эдуарда, который предавался утехам на стороне вплоть до последних дней жизни.
Юный Эдуард отлично знал все эти старые семейные истории. Несмотря на свое сходство с дедом, он не унаследовал его темперамента и стиля поведения. Что бы ни рассказывали о частной жизни принца, несомненно, этого было скорее слишком мало и скромно, чем наоборот. Прежде его родители, как и вся нация, задавались вопросом, почему он, кому так близки семейные ценности, не женится. Кто-то спросил принца, не думал ли тот когда-нибудь о женитьбе на принцессе, на что Эдуард ответил: «Почему бы и нет? Мне только надо встретить и полюбить ее, потому что к этому я отношусь серьезно».
Вернувшись из Австралии, он узнал, что его младший брат Альберт просит руки молодой шотландки, прекрасной девушки, которую каждый мужчина желал бы видеть своей супругой. Кстати, Эдуард находил, что его брат лучше устроился в жизни.
В самом деле, за время отсутствия старшего брата Альберт получил титул герцога Йоркского и на этом основании теперь занимал кресло в палате лордов, которое за двадцать восемь лет до этого занимал его отец. Титул герцога Йоркского имеет долгую и необычную историю, намного более интересную, чем история титула принца Уэльского. И тот и другой титул являлись подарками, которые каждый король волен был преподнести одному из своих сыновей или братьев. Король Ричард II[25] более пяти веков назад учредил титул, чтобы отблагодарить брата за победу, одержанную над шотландцами. Потом случалось, что иногда на протяжении половины столетия, никто не носил этого титула. Старший сын короля Якова II[26], находившийся в изгнании, добился от папы и французского короля признания своего сына герцогом Йоркским. Другой герцог Йоркский, сын Георга III[27], возмутил королевский двор, вступив в морганатической брак с красавицей Летицией Андервуд. Поистине титул герцога Йоркского ассоциируется у знатоков истории в первую очередь, кажется, с любовными авантюрами и красивыми женщинами, ибо два носивших его короля — Эдуард IV[28] и Генрих VIII[29] — вошли в историю как известные донжуаны. Те же знатоки могли бы отметить, что другие короли — герцоги Йоркские были изгнаны из страны, убиты, казнены.
Последнего герцога Йоркского, принца Альберта, судьбы его предшественников волновали меньше, чем насущные потребности настоящего: в этом он был похож на своего брата. Поэтому в 1921 году, когда они какое-то время жили неподалеку друг от друга, в Лондоне или его окрестностях, общность взглядов сближала их в работе над одними и теми же социальными программами.
После войны принцу Альберту поручено было совершенно новое дело, которому позже он отдался целиком и полностью. Надо сказать, что он начал заниматься им уже во время учебы в Кембридже. Правительство признавало, что королевская семья имеет тесные связи с армией и флотом, с охотой и сельским хозяйством, но никак не связана с промышленностью, которая, однако, давно уже играла первостепенную роль в стране. В Англии вырабатывалась доктрина социального партнерства между предпринимателями и рабочими, потому что гуманные, но расплывчатые понятия, имеющие отношение к социальной помощи, теперь безнадежно устарели. За восемьдесят лет до этого принц-консорт заявил, что неравенство состояний и зависть, вытекающая из него, являются двумя величайшими бичами Англии, а в 1900 году король Эдуард говорил: «Классы более не должны отдаляться друг от друга». В промежутке между этими двумя декларациями Карл Маркс в том же Лондоне глубоко изучил эту английскую и мировую проблему и уже давно без ведома сильных мира сего определил ее суть.
«Почти социалист» Ллойд Джордж теперь хотел, чтобы корона всерьез заинтересовалась «рабочим вопросом». Когда второму сыну короля предложили им заняться, он согласился при одном условии, дословно переданном Болито, и слова принца вполне соответствуют его характеру:
«Я буду этим заниматься, но избавьте меня от ваших чертовых красных дорожек!»
Тогда он вменил себе в обязанность постоянные визиты на предприятия и стал вникать в тонкости основных отраслей английской промышленности. Либо из скромности, либо искренне считая, что так можно больше узнать, он делал все, чтобы избежать рекламной шумихи вокруг своих визитов на предприятия. Дирекцию он предупреждал только накануне, запрещая говорить рабочим, что он приедет. По прошествии двух лет Альберт был способен составить вполне объективное мнение о жилищных условиях рабочих, ночных сменах, летних лагерях для молодежи или налоговой системе. Обо всех этих проблемах он мог не только смело судить — он искал их практическое решение в качестве председателя «Industrial Welfare Society»[30].
В какой мере король и рабочий способны понять друг друга? На этот вопрос, возможно, поможет ответить следующий анекдот. На табачной фабрике принц наблюдал за работницей у конвейера, следившей за тем, чтобы в листьях табака, движущихся по ленте, не содержались посторонние примеси.
— Что вам нравится в работе? — спросил он.
— Однажды я нашла шиллинг, — ответила девушка.
Пока Альберт таким образом изучал социальный аспект английской промышленности, Эдуард погрузился в проблемы отечественной торговли, привлекая опыт, приобретенный во время своих поездок, он стремился, опираясь на помощь экспертов, укрепить рынок Британской империи. После произнесения добрых пяти сотен речей в роли «коммивояжера», принц преодолел прежнюю робость, научился острить и давать отпор в случае необходимости, вызывая уважение к себе, — он действительно стал отличным оратором. В Кембридже, например, Эдуард сразу же расположил к себе публику, начав свою речь следующим шутливым заявлением: «Я — человек Оксфорда». Поскольку лорд Бальфур однажды поставил его в затруднительное положение, обратившись к нему на латыни, принц отомстил ему за обиду, приветствуя лорда несколькими валлийскими фразами, — принц считался президентом Уэльского университета.