какую обычно шутливо требуют парни с девок? Однако ж Аир на клюквинчанских молодцев походил меньше, чем ворон на петуха. Он и попросил не того, о чем не преминул бы любой другой на его месте:

– Сшей мне рубаху.

– Рубаху?

– Рубаху, – кивнул заступник. – С вышивкой. Такую, чтоб на свадьбу не стыдно надеть.

Ива невольно засмотрелась на его обнаженные плечи, на грудь, на впалый живот… Рубаху… И внезапно робко, пока еще сама не уверенная, что имеет на то право, улыбнулась:

– Будет тебе рубаха. Только если…

Угольная бровь изогнулась: неужто ты, девка, условия ставить вздумала?

– Только если скажешь, какого ты роду-племени, – торопливо закончила девушка. – Как же вышивку делать, если не знать?

– Нет у меня ни роду, ни племени, – бессильно развел руками чужак. – Вышей свои родовые знаки, девица. Небось в том беды не будет.

Что ж, беды в том и правда не будет. На рубахах женихов невесты испокон веку чередовали вышивку своего рода и рода милого. В семье Ивы то были лягушки. Их она могла бы вписать в узор с изображением молота, принятого в роду Брана. Когда-то она представляла этот рисунок со сладким трепетом, переносила угольком на лоскуток ткани. Ныне же…

– Пригласишь мерки-то снять? – со странным трепетом спросил тот, кто назвался Аиром.

– Отчего же не пригласить. Придешь?

Он медленно и глубоко втянул воздух, ноздри хищно шевельнулись.

– Приду.

Со стороны леса потянуло холодом. Верно, ветер донес… Ива поежилась и, решившись, спросила:

– Кто ты, чужой человек?

Хитрец нипочем сам бы не признался, так почему бы не спросить напрямую: ты ли, мол, Хозяин болота?

Аир коснулся ее щеки, и холод пробрал Иву до самых пят. Улепетнуть бы не задумываясь, да ноги приросли к месту…

– Я тот, кто явился тебе в заступники. Ты разве не звала?

Глава 7

Враки

Течение реки замедлилось и через седмицу почти пропало. Некогда буйная Ключинка захирела, проросла тиной и камышами. Вода позеленела, да так, что бабы не могли постирать на берегу белье – все выходило в грязных разводах.

– Недóбро… – тянули старухи.

Приходил и Нор. Он с умным видом прошелся вдоль Ключинки, покидал в реку камешки и покачал седой головой.

– Заболотела, – пояснил он явившемуся с ним сыну, будто и так не было ясно.

Отчего вдруг полная звенящих ключей речушка потеряла всякую волю к движению, он тоже не понимал. Но лицо следовало держать. Поэтому староста велел парням повыкорчевывать поросль да отчерпать ведрами ряску.

Покуда муть не вернулась в русло, девки высыпали из деревни с полными корытами стирки. Среди прочих была и Ива. Однако подле нее никто не сидел, не хихикал, валяя белье по камням, не брызгался водой и остатками мыльнянки. Все косились на нее, не рискуя осуждать в голос, но не желая и водиться. Каждая слышала, как Ива перед всей деревней отдала себя Хозяину болота. А зеленые волосы, которые охальница не слишком-то старательно прятала под платком, ажно кричали, что нечисть приняла подношение. Ну и как с такой задружишься? Сразу ясно, что бед не оберешься с нею рядом!

Ива склонилась к воде, стараясь не смотреть по сторонам, и полоскала рубаху. Пальцы, прежде чуткие к холоду, не немели. Напротив, река казалась ей парным молоком, хотя девки вокруг и визжали, когда обливали друг дружку.

Притопив рубаху, девушка закрыла глаза. Едва чутное течение обласкивало ладони, редкая поросль щекотала кожу – сердцу радостно! Точно кто-то утешающе гладит руку: не бойся, не одна ты! Никто боле не обидит!

Вот щекотнула плавником рыбешка – Ива вздрогнула, испугавшись, и распахнула глаза. Вот взбаламутился ил на дне. Вот мелькнула кляксой расплывшаяся тень. А вот что-то сверкает зеленью, подмигивает среди водорослей. Девушка вгляделась. Вроде уже не один огонек, а два. А если согнуться еще немного, то кажется, что среди обломанных камышей кто-то спрятался.

Ива свесилась с берега. Прядь зеленых волос выбилась из-под платка и мазнула по поверхности воды. А тот, кто смотрел снизу, повторил движение, приподнялся, глядя в ответ отражением. Да только отражение обыкновенно рисует того, кто глядит в стекло, а ныне же, как в вечёрных гаданиях, Ива видела по ту сторону тонкой границы жениха. Хозяин болота словно бы стоял под водой, а словно и нет. Он был частью этой реки, тело его колыхалось с нею вместе. Кинь камень – расплывется расходящимися кругами. Девка обмерла. Схватит? Утащит?

– Кто ты? – неслышно шевельнул губами Хозяин болота.

Ива ажно хихикнула:

– Неужто не знаешь?

Он мотнул головой, словно невеста неправду молвила. Коснулся рук Ивы, все еще державших под водой рубаху. Девица от неожиданности разжала пальцы, и тельник поплыл вниз по течению белокрылой птицей. Но Ива и не заметила. Она склонилась к болотнику, почти касаясь губами воды. Как не склониться? Зеленые глаза заманивали на глубину, обещали открыть неведомое. Тянул ли ее к себе Хозяин болота, или Ива сама вот-вот и ринулась бы в Ключинку?

– Ты – она? – с надеждой спросил мужчина.

Он переплел свои пальцы с ее. Всмотрелся, силясь найти что-то важное в облике девушки.

– Кого ты ищешь? – прошептала Ива. – Кто нужен тебе, владыка топей?

Не то мужчина горестно искривил рот, не то укрывшееся тучкой солнце пустило неудачный блик.

– Не она… Она бы знала.

Иве стало горько. Сейчас Хозяин не выглядел чудищем, каким впервые предстал перед нею. Быть может, потому что стоял светлый день, а вода в реке была почти прозрачна, не чета черному болоту?

– Чем утешить тебя? Как обогреть?

– Утешить… – прошелестел Хозяин в ответ. – Утешить… – Глаза его потемнели, из них вязкими каплями потекло черное и страшное, уносимое стремниной дальше. И там, где пролегали черные полосы, начинало тянуть гнилью. Хозяин жутко улыбнулся. – Я утешусь. О, как я утешусь!

Черные слезы растаяли в воде, река всколыхнулась волной, едва не выйдя из берегов. Пальцы, только что нежно обнимавшие ладони Ивы, превратились в стальной капкан: рвись не рвись, не выпустит! И тут кто-то из деревенских, подкравшись сзади, пихнул Иву в спину.

Она с визгом кувыркнулась в реку. На мгновение почудилось, что снова оказалась в болоте, да не по колено, а целиком. И теперь ни вдохнуть, ни выбраться! Ива забарахталась, не понимая, где верх, где низ, а девки на берегу знай хохотать! Чего пугаться: воды едва по пояс! Колени-то разогни, дуреха, – и встанешь во весь рост! Когда же это поняла сама Ива, страх улетучился. Исчезло и болото, и лес, и