выйдет очень плохо. Вот так, как у них сейчас, было очень хорошо, а иначе — совсем будет неподходяще: и Кайлену в деревне делать нечего, и Марии в городе ничуть не понравится, совершенно ей не годится отрываться от земли, дома и привычной жизни. В городе она зачахнет.

Кайлен еще тогда порадовался, что Мария сама это поняла — восхитительной рассудительности девица — и не придется ей объяснять, долго и сложно, рискуя ее обидеть ненароком. И радостно с ней согласился, что так, как у них сейчас — совершенно замечательно, после чего немедля ее поцеловал, чтобы сделать все еще замечательнее.

А теперь вот, когда до замужества дошло, Мария переживает. Хотя он, вроде бы, не собирался никуда убегать, едва узнав, что ей предложение сделали.

— Скажи мне, пожалуйста, только честно, — серьезно попросил Кайлен. — Ты же не думаешь, что я сюда приезжаю только для того, чтобы?..

— Не-е-ет, — протянула Мария и прижалась к нему сильнее. — Это Ионел так думал поначалу, и то передумал потом… А я никогда так не думала, я же чую. Я же ведьма.

Кайлен улыбнулся и поцеловал ее в макушку. Иногда он пытался представить, как многие люди живут и ничего не чуют — и не мог. Это же отвратительно неудобно, даже… ущербно, все равно что слепым быть или глухим. И ведь, главное, почти любой человек мог до какой-то степени развить кэтаби, но мало кто стремился, за исключением щедро одаренных колдовскими способностями.

В повальной человеческой лени Кайлен был склонен винить Пакт: если считать, что колдовства вовсе не существует, или почти не существует, то и какой смысл чем-то с ним связанным упорно заниматься?.. А тут еще и Церковь рассказывает о мерзостях и грехах, поджидающих на пути освоения тайных знаний… В этом Церковь и Надзор были удивительно единомысленны, полагая, что, если колдунов не колотить палками по пяткам, причем сразу и заранее, для предотвращения дальнейших проблем, они непременно учинят какую-нибудь гадость. Только способы различались. Пакт и был придуман, в сущности, как противопоставление церковным методам борьбы с учиняемыми колдунами гадостями. Только сейчас все — и Церковь, и Надзор — боролись уже не со злоупотреблениями колдовством, а вообще непонятно с чем… Просто за то, чтобы никто никуда не совал нос и руки, сидел тихо и ничего не трогал. Кайлена это невероятно раздражало.

— А насчет того, что я не собираюсь переставать приезжать, ты ничего не чуешь? — еще раз улыбнувшись, просил Кайлен.

— Ну, стали же мы с подругами реже видеться, когда они замуж повыходили… — привела аргумент Мария, скосив на него взгляд и наморщив нос. — А у тебя и вправду меньше поводов приехать будет.

— Нет, безусловно, вариант, при котором я буду меньше приезжать, есть… Если твой муж решит меня оглоблей от тебя отгонять…

— Нет, он не будет, — уверенно сказала Мария. — Он все понимает, он кузнец и бабка у него ведьма, как моя.

— И сам он колдун, — сделал вывод Кайлен и задумчиво нахмурился.

— Ну так, кузнец же! Самое то мне замуж выходить, — рассудительно ответила Мария. — Я бы за кого другого, мож, и не смогла… Отец вот не колдун, но у него нрав такой… чтоб по морю весь год плавать. Такого поди найди еще!

— Ты тоже отлично все понимаешь и правильно, — похвалил ее Кайлен, снова поцеловав в макушку. Но хмуриться не перестал. Не нравилось ему совершенно, что он тут подпактное колдовство ищет, а единственным в деревне незнакомым ему колдуном оказывается жених Марии. И сразу становится главным подозреваемым. — А жених твой что именно понимает, ты говоришь?..

— Все понимает! — горячо заверила Мария. — Я ему про тебя рассказала, едва поняла, что он тут не просто так к нам наведывается за колдовскими советами, а ко мне… И сейчас тоже сказала ему, что сегодня к тебе пойду. С ним-то мы даже и не целовались ни разу, а я нешто вертихвостка какая, сразу про тебя и думать забыть, когда замуж позвали? Я тебя ждала!

— Ну, а он чего? — осведомился Кайлен, погладив ее по плечу.

— А он сказал, что так будет правильно, потому как тебе силы нужны, чтоб искать, кто Сорина задрал. И что, быть может, не говорить тебе ничего, пока ты ищешь, а то расстроишься и плохо искать будешь! А я ему ответила, что я так не могу и сразу скажу…

— … и что я все понимаю, — добавил Кайлен. Подумав, что, может, и зря кузнеца подозревает. А может, и не зря: случайно всякое сотворить можно. Но так, конечно, лучше, чем нарочно. А врать, что заинтересован в расследовании, он не стал бы — Мария бы поняла, что врет.

— Эй! Ну вот откуда ты знаешь то и дело, что я говорила и делала? — Мария возмущенно пихнула его кулачком в плечо.

— Ну, я же сыщик! И колдун.

— Я тоже ведьма, а не знаю, — насупилась Мария.

— Станешь старше, будешь знать, — уверенно пообещал Кайлен. — Бабка твоя тоже знает прекрасно, только обычно не говорит никому. А молча имеет в виду.

— И то верно… — задумчиво сказала Мария. — Она всегда знала, когда мы с Сорином набедокурили…

— В деревне у вас этот кузнец, значит, недавно? — продолжил расспрашивать про новоиспеченного жениха Кайлен.

— А это ты с чего?.. — начала было спрашивать Мария, но осеклась. — А, с того, что ты про него не знаешь и замуж он меня только вот позвал.

— Видишь, ты уже сама додуматься много до чего можешь, — улыбнулся Кайлен.

— Да, пришлый он, липовец, как ты… Ну, то бишь, не как ты, а совсем липовец, на обе половины. Гораном звать.

— Андра должна быть счастлива, что не Марьяном и не Миланом, — весело ответил Кайлен, и Мария хихикнула. — Познакомиться надо будет с ним завтра, должен же я знать, за кого ты замуж выходишь.

— Нешто ты все ж сомневаешься, что я выбрала хорошо? — возмутилась Мария, даже руку в бок уперла.

— Что ты, нет, конечно! — заверил ее Кайлен. О своих подозрениях он пока сообщать не собирался: только тревожить ее зря, пока еще непонятно ничего. — Но познакомиться-то нужно. Отец твой хорошо если к свадьбе вернуться успеет, Ионел — младший в семье… А больше у вас мужчин нет. Так что буду тебя сватать вместе с бабкой, — это Кайлен и безо всяких подозрений делать собирался, разумеется: его благословение дорогого стоило, и дать его Марии он был готов с преогромным удовольствием. Так что он, как обычно, не соврал ни капли: эс ши никогда не врали, только недоговаривали иногда. — К Андре