— Девочки сказали, что вы пришли по поводу моего мужа. Это правда?

Я кивнул.

— Да. Насколько я знаю, сейчас у вас с ним тяжба по поводу недвижимости…

На самом деле ситуация была паршивая. Ольга находилась в браке с этим говнюком девятьс половиной лет. За это время у них родился сын, Давид, которому сейчас было восемь.

По началу всё было прекрасно. Первые четыре года брака оказались сплошным счастьем. Ольга не особо вдавалась в подробности о том, сколько и как зарабатывал её муж. Жизнь была прекрасная. Действительно отличная. Пока Ольга не начала замечать подозрительные действия со стороны мужа. Тот постоянно задерживался в командировках по службе или на работе. Стал холоден с ней. Потом появились другие признаки, пока она окончательно не узнала о его связях с другими женщинами.

О том, что муж периодически изменял ей, Ольга узнала в тот момент, когда сыну было четыре года. Хотя, пожалуй, слово «периодически» стоило бы заменить на «постоянно». Было ли для неё это больно? Конечно же было. Ещё бы не было. Когда она рассказывала об этом, я с трудом сдерживался от того, чтобы не поморщиться от неприятных и мучительных эмоций с её стороны.

— Я попыталась с ним поговорить об этом, — выдавила она из себя. — Правда. Хотела понять, в чём дело. Что я сделала не так? Получить хоть какое-то объяснение.

— А он?

— Сказал, что это не мое дело и чтобы я вообще не лезла в его жизнь, — тускло ответила она с болью в голосе. — Поймите, я правда его любила. Даже в тот момент, когда узнала про все его интрижки, то была готова…

— Простить?

— Скорее просто принять это как факт, — грустно улыбнулась она, баюкая в руках чашку с чаем.

Ясно. Есть такие вот люди. Абсолютно не конфликтные. Готовые простить что угодно. Просто потому, что их чувства к человеку были больше и сильнее, нежели обида за совершенное предательство. Глупо или нет, я судить не собирался. Это не моё дело. В мире миллиарды людей и у всех могут быть свои причины для того или иного решения.

Мы сидели в небольшом кабинете Ольги внутри бутика, посреди расставленного оборудования для съёмки, приборов освещения на штативах и всего прочего. Когда она поняла предмет нашего будущего разговора, то предложила поговорить тут, вместо того, чтобы делать это в зале и мешать возможным клиентам.

— Я ведь поняла, что любви там не осталось, — продолжала она. — Сейчас даже не знаю, была ли она вообще когда-нибудь.

— Сын сейчас живёт с вами?

— Да. Отец берёт его на выходные несколько раз в месяц… Но или только тогда, когда ему это удобно.

— А алименты?

— Платит, но этих денег практически ни на что не хватает…

В целом, всё примерно так, как я и думал. Громов ещё в первый раз довольно точно описал этого мужика. Он отстёгивал часть денег супруге со своей зарплаты. Официальной зарплаты. А оклад у него, как это не удивительно, был совсем небольшим. Казалось бы, майор. Начальник отдела внутренних расследований в столичном департаменте полиции. Должен зарабатывать хорошо, раз смог себе квартиру купить в неплохом районе города.

Ага. Как же. Сам оклад был далеко не таким большим, как того можно было ожидать. Основную массу в зарплате составляли разного рода надбавки и прочее. Это если забыть о его «дополнительном» заработке, который он имел с прикрытия разного рода грязных моментов по просьбам своих коллег в органах.

Так вот сами алименты суд при разводе назначил именно с его основного оклада, как оно и следовало по закону. Тридцать процентов. Ольга показала мне переводы. Сумма не то чтобы совсем уж смешная, но для матери одиночки с ребёнком этого было, мягко говоря, недостаточно.

Ладно, пожалуй, что слово «мягко» здесь совсем не подходило.

— Этих денег едва хватало на то, чтобы оплачивать садик, когда Давид был маленьким. Я получала от него деньги и тут же платила за сад и покрывала небольшую часть оплаты за аренду квартиры. Это всё. За всё остальное нам приходилось платить самостоятельно.

— А вы не…

— Да я пробовала, — вскинулась она. — Александр, я пыталась доказать в суде, что он получает куда больше. Вы видели его машину? Но адвокат, на которого мне хватило денег, ничего не смог доказать. Всё, что у него есть, записано на его мать. Он к этому вообще отношения не имеет. Машина. Вторая квартира. Он сейчас живёт в той, что была нашей. Я поэтому и съехала. Не могла больше находится рядом с ним. А когда он берёт к себе ребёнка на выходные, то потом присылает мне чеки, если что-то ему покупает. Типа мы же должны пополам всё оплачивать! Он буквально издевается надо мной.

— В каком смысле? — тут же спросил я.

— Вы же знаете, что он сейчас пытается отсудить у меня вторую половину нашей квартиры?

— Да. Я в курсе этого дела.

— Сначала он пытался её выкупить у меня. Предложил мне даже не половину. Треть от той стоимости, которую она стоит.

— А покупали…

— Это он её купил, — тихо призналась Ольга. — Когда мы были в браке. Я знаю, как это выглядит. Будто я пытаюсь у него отобрать то, что принадлежит ему по праву. Но документы на неё — это единственное, чем я могу на него надавить.

— И тогда он подал в суд?

— Нет, — Ольга покачала головой. — Сначала были просто уговоры. А когда я наотрез отказалась и потребовала нормальную сумму, он начал шантажировать меня. Говорил, что у него полным-полно друзей в службах опеки. Ко мне оттуда стали люди приходить с какими-то дурацкими проверками. Постоянные звонки. Несколько раз даже посреди ночи полиция приезжала и начинала ломиться в дверь первой квартиры, которую мы арендовали. Сказали, что есть заявление от соседей с жалобой на шум и детские крики. Потом мой арендодатель сказал, что не хочет больше со мной иметь дело и меня выселили. Я из-за этого сменила уже две квартиры. Евгений сказал, что заберет у меня сына, если я не отдам ему документы на квартиру. Обещал, что органы опеки будут за каждым моим шагом следить. А после очередной встречи, когда Давид приехал от отца, то ребенок устроил скандал.

— В каком смысле, скандал? — не понял я,