Мы с Мишей попытались уехать в Расафу еще на чем-либо по глухой темной дороге, (оставалось километров двадцать) и даже застопили трактор, который провез нас несколько метров и свернул в проулок. Мы покинули его. Трасса была неоживленна. Интересно, а куда делись Гриша с Андреем? Они ведь тоже хотели стопить, но куда-то исчезли.

Но они отозвались — из дверей соседнего дома. Оказалось, они сразу поняли, что машин не ожидается, и решили попробовать переночевать по-научному. Сошли с дороги и постучались в первый попавшийся дом, думая о том, какой, интересно, будет результат. Дверь открыл парнишка и, увидев перед собой в вечернем мраке двух мистеров, безумно обрадовался и затащил их в дом! Отец, мать и другие дети тоже были рады, а тут идут еще двое — мы. Радость их была совершенно искренняя!

Разуваемся и проходим в дом. Он построен из шлакоблоков, скрепленных цементом, и, как и все дома в поселке, имеет прямоугольную форму. Крыша плоская. Внутри две комнаты. В большой, посередине, стоит металлическая печка и топится соляркой, по каплям поступающей из сосуда; от печки идет вверх длинная металлическая труба. Стульев, столов в комнате нет; имеется маленькая тумбочка под телевизор, телефон и куча детей. Хозяин был одноруким, но так не придавал значения этому, что я не скоро заметил сие.

Хозяева не знали английского языка (один из детей изучал его в школе, но язык был для него абстрактен, и разговаривать и понимать речь он не мог, хотя делал домашние задания исправно), а мы пока почти не знали арабского, тем не менее наша беседа была интересна и содержательна. Мы пользовались жестами, многими интернациональными словами и десятком уже изученных арабских, а также тетрадкой и ручкой. Например, я долго не мог объяснить слово «туалет», пока не нарисовал писающего человечка; все поняли, засмеялись и показали мне путь. Через некоторое время принесли сирийскую еду: простоквашу, хомос (гороховую кашу), лепешки и чай. Все естся руками или лепешками. Чай пили маленькими стаканчиками, и Андрей, главный любитель чая, выпил немало оных.

Когда же настало время сна, обнаружилось, что хозяин имеет еще один домик, на противоположной стороне шоссе, близ Евфрата. Туда он и направил спать двоих (нас с Мишей), а остальные спали в том доме, куда постучались. Сон осуществлялся при помощи тюфяков и одеял, раскладываемых на полу; спальники не понадобились.

17 февраля, среда

Наутро мы опять воссоединились в первом доме. На прощание нас накормили завтраком, а мы оставили хозяевам на память наши адреса и российские открытки. Сфотографировались и вышли на утреннюю прохладную трассу. Хозяин, его жена и дети долго махали нам вслед.

Всю последующую неделю мы (Миша, Гриша, Андрей и я) передвигались по Сирии вместе, нераздельной четверкой, и проблем не возникало, ибо каждая машина в Сирии может везти вдвое больше пассажиров, чем она везла бы в России.

Вчетвером уехали почти сразу, в кузове маленького бескорыстного грузовичка. Через двадцать километров из прохладной серой пустыни выросли силуэты стен, развалины и башни. Это и была Расафа.

Руины древнего города пребывали в естественном виде — не восстановленные археологами, но и не загаженные посетителями. Часа два мы лазили по стенам и башням, построенным из серо-розовых камней. Вдоволь нафотографировались и насмотрелись. Гриша уверял меня, что здесь можно найти скрытые клады при помощи лозоходства. Решили проверить; я спрятал среди развалин несколько металлических монет (включая советский рубль с Ильичом), а Гриша, взяв два куска проволоки, вытянул их перед собой как усы и ходил туда-сюда. Первый «клад» он нашел, а дальше успеха не достиг.

Посмотрев город св. Сергия, мы вышли обратно на дорогу и вскоре, всей четверкой, уехали обратно в Мансуру в кузове с овцами. Всю дорогу овцы боялись нас и пытались сбиться в одну кучу, что им плохо удавалось. В Мансуре проехали мимо дома, давшего нам приют этой ночью, и выбрались на вчерашнюю большую трассу.

* * *

Следующий город, намеченный нами для осмотра, назывался Халябия. Он находился на самом берегу Евфрата. Сперва мы доехали по трассе до поселка Шиха (довезли нас на маршрутном микроавтобусе, но, разумеется, бесплатно). От Шихи к Халябии шла узкая асфальтовая дорога, но долго идти пешком нам не пришлось: нас догнал трактор, в прицепе везущий землю. Мы поехали на земле и проехали километров шесть до деревни. Затем пошли пешком. Вскоре трактор, уже без земли, догнал нас и провез оставшееся небольшое расстояние до самой крепости.

Дорога проходит прямо через крепость — чтобы проложить трассу, строители сделали два пролома в стене. Сама крепость одной стороной подходит близко к прохладным водам Евфрата, а другой стороной поднимается на крутую прибрежную гору. Крепость использовали, чинили и разрушали в ходе различных войн сперва римляне, потом византийцы. В шестом веке город был в очередной раз разрушен и окончательно покинут жителями и пустует до сего дня.

На холме, сплошь покрытом обломками обработанных камней, когда-то была цитадель. Мы воздвиглись туда и с величественных руин обозревали окрестность. Вниз и налево уходили полуразрушенные стены; каменная кладка просела и за истекшие века начала медленно сползать. Внизу протекал Евфрат, был виден вдали железнодорожный низкий мост и черные поля на противоположном берегу. Слева внизу, вдалеке, расположилась маленькая сирийская деревушка, которую мы только что проехали. По руинам крепости ползали несколько иностранных туристов, прибывшие чуть позже нас. Один из них оказался венгром, другой — французом, прочие до нас не доползли.

Начался мелкий, моросящий дождь. Мы лазили и фотографировали, не обращая на него внимания, пока не устали. Часа через полтора, покрытые влажной землей и тысячелетней пылью, мы спустились вниз и умылись Евфратом. Река была холодной и мелкой и являла собой продолжение мелкого, холодного дождика, текущего сверху.

Близ крепости располагалась деревня — та самая, которую мы видели сверху, та самая, куда первый трактор вез прицеп земли. Пошли туда — и нас опять подобрал трактор, на этот раз без прицепа. И мы вчетвером уехали на нем, с четырьмя рюкзаками! Все сели на крылья трактора, двое лицом вперед, двое лицом назад; тракторист в одноместной кабине.

В деревне, у ворот одного из домов, стояла небольшая группа женщин и детей. Они следили за нами, проходящими по дороге. Из вчерашнего опыта мы уже знали, что сирийцы только и мечтают оказать блага путешественнику, но часто смущаются предложить. Мы свернули с дороги, подошли к ним, съедаемые взглядами, и попросили хлеба