— Привет, — поздоровался он с фотографией, — давно не виделись.

Хейден сам сделал это фото во время прогулки в Хампстед-Хит, неподалеку от дома. Испытывал новый фотоаппарат — еще одна вещь, заброшенная в комоде. После случившегося он не желал фотографировать ни одно живое существо. Эти проклятые штуки вообще следует запретить. Некоторые народы считают, что, фотографируя кого-то, мы похищаем душу. Теперь он был твердо в этом уверен. А иногда похищали больше, чем душу.

Каждые выходные, если у него не было гастролей, они с Лорой любили вместе отправляться на прогулку в Хит. Пока это было возможно. Когда об этом пронюхали папарацци, их преследовали всякий раз, когда они выбирались прогуляться. Они мечтали завести собаку, но сбыться этой мечте было не суждено, как и многим другим.

Пальцы Хейдена снова пробежали по клавишам. Он на автомате наиграл первые несколько аккордов «Моей вечной любви», песни, что была с ним всегда. Но даже не пытался запеть — знал, что не произнесет ни слова. Его рот был крепко закрыт. Даже простая беседа давалась с трудом. В сердце Хейдена не осталось песен. Сыграв еще несколько нот, замерли и пальцы.

Эту песню он написал для Лоры. Она должна была стать его вечной любовью. Но не стала.

— Сейчас я устрою шопинг всей твоей жизни! — Кристалл раскинула руки.

Мы стояли на Оксфорд-стрит перед огромным магазином одежды. Вещи на витрине были такие пестрые, что я опасалась ослепнуть. Сабина крепко держала меня за руку. Если она и боялась толпы, то виду не подавала.

— «Примарк»? — спросила я.

— Именно! — с улыбкой подтвердила Кристалл. — Добро пожаловать в новую жизнь! Это край чудес.

Она взяла меня за руку и провела через главный вход. Мы действительно оказались будто бы в другом мире. Яркий, ослепительный свет. Громко играла музыка, а на одной стене на гигантских видеоэкранах расхаживали огромные женщины. Перед нами простирались ряды вешалок с одеждой всех возможных цветов.

— Ты здесь бывала?

— Нет, — призналась я. В глубине души я была немного испугана.

— Боже правый, ты жила в изоляции! — воскликнула она.

— У меня не очень много денег, Кристалл, — тихо напомнила я.

Я думаю о сбережениях на дне рюкзака, лежащего в нашем новом доме. Я взяла с собой один сверток на сто фунтов, и он по-прежнему обернут резинкой, что выглядит весьма нелепо. У меня еще никогда не было таких денег. Сегодня я внимательно пересчитала сбережения и поняла, что их должно хватить мне надолго.

— Позволь, сегодня я побеспокоюсь о финансах, — она ласково потрепала меня по руке, — считай, что это подарок. У меня была удачная неделя в клубе. Много чаевых.

Я не слышала, во сколько вернулась Кристалл, но сегодня утром она встала после десяти, и мне пришлось долго ее дожидаться — мы с Сабиной позавтракали в семь. Спустилась Джой, мимоходом с нами поздоровалась, сделала два тоста и пошла в сад — день выдался солнечный. Мистер Дэниелс, то есть Хейден, не спустился вообще.

— Мне нужно оставить денег на школьную форму для Сабины, — напомнила я.

Она успокоила меня, махнув рукой.

— Ты слишком загоняешься, подруга.

Может, и так, но, думаю, об этом стоит побеспокоиться. В новой жизни было так много хлопот!

Этим утром, после завтрака, Кристалл отвела меня в офис Хейдена в передней части дома и позвонила в местную школу. Она договорилась о встрече с директором, и я уже нервничаю. В старой школе Сабину еще помнили сообразительным, разговорчивым ребенком, и когда все изменилось, пытались ей помочь — как учителя, так и ученики. Не знаю, как отнесутся к моей застенчивой, молчаливой дочери в новом месте. Я боялась, что ее не полюбят или будут обижать. А что, если ее не примут и придется идти в другую школу, для детей с особыми потребностями? Мне становилось дурно от одной мысли.

— Не беспокойся. Для школы все стоит очень дешево, — уверила Кристалл. — Ты должна знать лучше, чем я.

Но я не знаю — Суреш всегда давал деньги на форму Сабины своей матери. Я понятия не имела, сколько она стоит, и это меня пугало.

— Пойдем и купим, как только убедимся, что в школе есть место.

— Спасибо.

— А тебе придется создать совершенно новый имидж, — сказала Кристалл, пока мы углублялись в магазин. — Сегодняшние покупки должны приносить удовольствие! Выкинь все эти лохмотья. Ты — молодая красотка, а выглядишь, будто старая ведьма. Разумеется, в хорошем смысле.

Оглядев свой сальвар камиз, я понимаю, что она права. Теперь я — не та женщина. Во всяком случае, не хочу ею быть.

— Мы тебя осовременим. Избавим от этих пижам. И кто сказал тебе, что хаки — твой цвет? Должно быть, какой-то слепой.

— Я привыкла одеваться скромно, — робко возразила я. Надо избавиться от одежды, чтобы начать новую жизнь, но мне не хотелось бы предавать свою культуру.

— Да ладно! Я видела множество женщин в таких костюмах ярких цветов, с блестящими украшениями — они выглядели на миллион долларов! Мы могли бы пойти этим путем, но тебе нужно полностью измениться, чтобы стать неузнаваемой.

— Но я хочу остаться собой.

— Я поняла. Никаких откровенных топов. Коротких юбок. Хотя, честно говоря, тебе бы чертовски пошло.

Сегодня Кристалл была одета скромнее: узкая белая футболка и джинсы, ярко-красные сумочка, ботинки и очки. Но по ней сразу видно, что она очень привлекательная женщина, роскошная, как говорят в рекламе.

— Мне нравится твоя одежда, — призналась я. — Вот бы мне смелости быть такой же откровенной.

— Тогда вперед. — Она потащила меня к рядам с джинсами.

Определив мой размер, Кристалл нагрузила меня джинсами разных цветов — от темных до светло-голубых. Потом мы долго блуждали среди вешалок с одеждой и эскалаторов, и все это время Кристалл бросала мне на руки футболки, пока не образовалась беспорядочная башня. Сверху она положила несколько хорошеньких маленьких кардиганов.

— Какой у тебя размер обуви?

— Третий.

— Боже, — пробормотала она. — Детские ножки. Я сейчас. Вставай в очередь.

Она исчезла, а мы с Сабиной тем временем присоединились к длинной очереди в примерочные.

— Тебе весело? — спросила я дочь. — Мы еще никогда так не ходили по магазинам. Ты — следующая.

Она улыбнулась в ответ, и, похоже, впервые за долгое время улыбка достигла и глаз. Я сжала ее руку. Когда Кристалл была рядом, грустить было невозможно.

Наша новая подруга вернулась, у нее в руках охапка туфель. Некоторые были на очень высоком каблуке.

— Держи, Бинни.

Она свалила их в руки Сабине и снова исчезла. На этот раз она примчалась с маленьким платьем и двумя куртками.