спас дочь при родах, сколько лет уж вспоминают его с благодарностью.

Условились, что Олтуган поедет в Оренбург. А та пошла с подружкой подавать документы на почту, и почтальонша посоветовала ехать в Медногорск, мол, он ближе. Девушки согласились, но сразу сказать об этом матери Олтуган не решилась. Акбалжан узнала, что дочь едет в другое место не от неё, а от Зубайды.

– А что это твоя в Медный поступает? Мой муж говорит, учиться надо только в Оренбурге!

– Какой Медный? С чего ты взяла, глупая сорока? И вообще не твоё это дело, – оборвала её Акбалжан.

Зубайда недовольно поджала губы. Как назначили её мужа бригадиром, так она начала наряжаться и учить всех жизни. Видимо вспомнив, чья она теперь жена, вскинула голову, фыркнула, поправила красные бусы и пошла восвояси. Когда у Жумабаевых разгорелась ссора, выволокла таз к забору и устроила стирку, чтобы не пропустить ни слова.

Вечером Олтуган примерила ситцевое платье с воланами на коротких рукавах, которое сшила сама.

– Нравится, мам? – спросила, крутясь перед зеркалом.

– Красиво! Тебе всё к лицу!

– Давай и тебе сошью, а то одежда совсем старая, только и штопаешь.

– Ты бы выучилась, больше мне ничего не надо!

Глава 4

Прыжок

Олтуган нырнула в студенческую жизнь с разбегу, как прыгала с крутого обрыва в Урал. Пусть Медногорск – городок небольшой, но сколько возможностей, только успевай! Самодеятельность, танцы, конкурсы. Предложили поехать на областные соревнования по стрельбе – поехала. Выступила на концерте. Записалась на парашютную секцию. С зимы зубрила скучную теорию, зато мечта полетать в небе скоро должна была осуществиться.

Однокурсники называли её Аллой. Когда-то в детском лагере Олтуган пытались звать Олей, тогда она возмутилась. Но Алла – имя яркое, современное, редкое, ни у кого из её окружения такого не было. Всё лучше, чем будут коверкать её настоящее имя.

Вечерами Олтуган скучала по дому, перебирая фотографии. Вот мама стоит у крыльца, в платочке и старом платье. А здесь они вдвоём вешают бельё на верёвки во дворе. Когда только Куантай успел заснять? Мама сейчас одна, наверно, сидит. Райса и Куантай живут отдельно, у них свои семьи. Разии-аже[47] нет. Вроде такая шустрая была, по гостям в соседние посёлки пешком ходила. А тут случайный водитель резко посигналил, испугалась, сердце схватило, и под утро умерла. Тёти Камили, папиной сестры, тоже уже нет. Болела сильно. Семеро детей осталось без матери. Олтуган вспомнила, как рыдала на её похоронах, а мама отругала:

– Нельзя так сильно плакать! Не гневи Аллаха!

Иногда мама такая жёсткая…

Олтуган взяла групповой снимок с однокурсницами. Все как на подбор в медицинских халатах, с пышными причёсками, глаза подведены чёрными стрелками. Мама говорит, что Олтуган красивая, как артистка, и умная. Наверное, каждой матери так кажется? Ну, и сама Олтуган старается, не зря же её выбрали старостой группы.

Она улыбнулась, вспомнив, как на последних каникулах отвезла маме новое платье. Та руками всплеснула, всполошилась.

– Ой, зачем? Сама сшила? Ткань, наверное, дорогая! Не трать на меня деньги, ты молодая, себе покупай, а мне и так сойдёт.

– Мам, перестань, а то обижусь, – надула губки Олтуган. – У меня, между прочим, повышенная стипендия, я же отличница!

Акбалжан примерила платье и словно скинула десяток лет. Встала перед зеркалом, пригладила ткань на груди, повернулась боком. Подмигнула сияющей дочери.

– Ах, Қужурдың қызы![48]

На майские праздники Олтуган с однокурсниками из парашютной секции поехала на Орский аэродром. До этого прыгали с вышки-тренажёра, теперь предстоял прыжок с кукурузника.

Олтуган села в гудящий самолёт. Замерла, ощущая, как отрывается от земли. Мотор ревел, всё вокруг громыхало и тряслось, к горлу подступила тошнота. Сделала вдох-выдох, как учили. Успокоилась. Когда самолёт набрал высоту, инструктор стал выкрикивать фамилии.

Выпрыгивали молча, с сосредоточенными лицами. Но вдруг Севка, долговязый парень из параллельной группы, вцепился в инструктора, заорал:

– Не хочу, отпустите! Пожалуйста! Пожа-а…

Еле вытолкали.

Следующей по списку была Олтуган. Вдохнула во всю грудь, подошла к краю и шагнула в прозрачное небо. Тело провалилось в никуда, в ушах засвистел ветер. Закричала от страха и восторга:

– А-а-а-а-а-а!!!

Когда парашют раскрылся, стало спокойнее. Вдалеке блестела речка. Квадраты полей становились ближе, ближе. Больно ударившись ногами о землю, Олтуган упала, купол накрыл её с головой. Выбралась из-под него, повалилась навзничь на траву и загляделась на небо, снова ставшее голубым. В вышине на двух белых кругах летал Севка. От испуга он выдернул запасной парашют и долго не мог приземлиться.

Больше его к занятиям не допустили. А Олтуган совершила ещё два прыжка и получила значок парашютистки третьего разряда.

Глава 5

Сибирь

Проводница принесла на подносе горячий чай.

– Стакан вынимается! – воскликнула кареглазая девочка с чёлкой. – А какая у проводницы форма красивая!

– Осторожно, не разлей, – деловито сказала Олтуган.

Она везла племянницу в Кемеровскую область, к дедушке Жангиру, которого маленькая Жумаслу видела только на фотографиях. Их пригласила к себе его падчерица Шура. Двенадцать лет прошло с тех пор, как она с матерью и отчимом приезжала в Каратал.

– Так хочется поглядеть Сибирь! – Олтуган упрашивала Акбалжан долго. – Шура пообещала устроить на практику.

– Одну не хочу тебя пускать!

– Я же взрослая, мне почти семнадцать! Или давай со мной!

– Да мне как-то неудобно туда ехать…

Райса предложила взять в поездку её старшую дочь. Сама она была беременна шестым. Девушек отвезли в райцентр, посадили на поезд. Акбалжан передала гостинцы – банку сметаны, курт, отрезы ткани и тюбетейку.

Когда подъехали к Кузбассу, в вагонные окна потянулся тягучий дым с запахом угля. Пассажиры чихали, тёрли глаза. Постель и одежда покрылись тёмным налётом. Олтуган, держа за руку Жумаслу, спустилась с подножки и огляделась. Запыхавшись, подбежали тётя Зоя и Шура. Поцеловались.

– Ой, какие вы красавицы, ещё лучше, чем на фотографиях! А дядя Женя с работы не смог отпроситься, мы вас вчера ждали, – звонким, как у матери, голосом, тараторила Шура. – Перепутали день по телеграмме! Как там Райса? Беременная? У меня ж тоже шестеро!

Дома познакомились с Шуриным мужем.

– А почему у него глаза накрашены? – прошептала Жумаслу.

Олтуган пожала плечами. Шура улыбнулась:

– Дык он же шахтёр! Угольная пыль въелась в кожу.

Хозяйка потчевала гостей:

– Это солёные маслята, это грузди, ешьте! М-м-м, какая сметана у вас вкусная! А курт кисленький, вот дядя Женя обрадуется, он его любит.

Жангир-ата пришёл с пастьбы только к вечеру. Вытер платочком пот с морщинистого лба. Шура подвела к нему девчат. Первой со стариком неловко обнялась Олтуган. Когда подошла Жумаслу, похожая на Райсу в детстве, он прижал внучку к себе и вдруг заплакал. Зоя и Шура тоже украдкой смахивали слёзы. Жумаслу озиралась по сторонам и не могла понять, почему все плачут, а дедушка никак её не отпускает.

Девочки гостили в хлебосольной семье полтора месяца. Олтуган практиковалась в местной больнице, Жумаслу играла с детьми Шуры. Жангир молча подходил к внучке, осторожно гладил её волосы и отходил. Когда подоспело время расставаться, снова все плакали.

Позже в Каратал пришла весть, что скончалась тётя Зоя. Куантай хотел забрать отца в Каратал. Тот согласился приехать позже, но с одним условием: если Акбалжан примет назад.

Через месяц Жангир сам написал бывшей жене и повторил просьбу.

– Зачем? Я привыкла сама. Если хочет, пусть живёт рядом, но отдельно. Не со мной, – отрезала Акбалжан.

Куантай еще долго уговаривал отца, но тот так и не собрался. Так и умер в далёкой Сибири.

Глава 6

Новая жизнь

– Так, так, – усатый мужчина просмотрел документы. – Из Медногорского медучилища, фельдшеры… Девушки-красавицы, а у меня такое предложение есть! Мечта, а не работа! Вот вы, когда ехали сюда, куда думали попасть? В ФАП[49], в глухую деревню, сидеть, раз в день пенсионерам давление мерить?

Олтуган и её подруга Люба неуверенно кивнули. Главврач Бузулукского района, куда их отправили по распределению, казался человеком понимающим.

– А я вам хочу предложить в большую больницу, на станцию Колтубанку. Там Бузулукский