— Папочка! — Эбигейл заметила отца, когда он прошагал через столовую. Несмотря на позднее утро, девочки только-только приступили к завтраку. Впрочем, сегодня же выходной, не стоило ругать их за нарушение распорядка дня.

— Доброе утро, зайчонок, — улыбнулся он дочери.

Джанет недовольно окинула младшую сестру взглядом, глядя, как отец оторвал ее от пола.

— Если хочешь, Дженни, можем устроить «карусель», на моей шее как раз есть место для еще одной принцессы, — попытался пошутить Джеймс, подзывая дочь к себе, однако та даже не двинулась с места, продолжая неторопливо поедать хлопья.

«Хм, раньше она никогда не отказывалась,» — странное разочарование вперемешку с тоской накатило на Джеймса. Быть может, дочь до сих пор была на него в обиде за то, что на прошлой неделе забыл забрать ее от стоматолога?..

— Прости пап, мне давно не семь, — с некой брезгливостью ответила Дженни, не отрываясь от завтрака. — Эти детские забавы мне давно не интересны… И зови меня Джанет.

Джеймс усадил дочку на стул с мыслью, что переходный возраст у старшей дочери уже явно на подходе. Пугало его это не меньше, чем расследования преступлений. Глядя на Джанет, он видел копию Эми. Все, начиная от ямочек и острого взгляда орехово-карих глаз напоминало ему о супруге в молодые годы. Он и не заметил, когда она успела так вырасти. Годы проносились, как гоночные болиды, оставляя позади едва различимые мгновения, которых больше не вернуть. А ведь и Дженни когда-то так умоляла, чтобы отец кружил ее, подняв от земли…

После позднего завтрака семейство Сэвиджей начало приготовления. В скором времени должны были приехать родители Эмили. От Портленда им было добираться несколько часов, и обычно после праздничного ужина, мистер и миссис Мэйсон оставались до воскресенья, чтобы провести побольше времени с внучками и дочерью. Для Джеймса довольно часто места в этой идиллии не было — работа полицейского занимала все свободное время, даже дома он частенько продолжал изучать данные следствия, ища решение очередной не слишком интересной загадки.

Отношения с родителями Эмили у него были хорошие — для них выбор дочери был более чем отличным, однако с годами они стали несколько недоумевать оттого, что детектив так и топчется на одном месте. Им хватало такта не лезть в их отношения, но Джейс не сомневался, что дочь часто жалуется и делится своими разочарованиями. Сам он не смел корить жену, хотя ему не слишком нравилось, что она выносит посторонним их личные проблемы.

Но, возможно, то была простейшая зависть — родители самого Джеймса умерли уже много лет назад. Возможно, будь они живы, и он смог бы поделиться переживаниями или спросить совета… Но все что ему оставалось — решать все проблемы самому. Эта отрешенность иногда давила на него, но с годами он учился оставлять это позади, отгоняя работой непрошенные мысли.

И вот даже сейчас, когда он улыбался Эбби и Дженни, смеялся над их шутками, помогая неуемным девчушкам накрывать на стол, мысли его были далеко от дома и родных. Мозг все пытался сопоставить линии, сузить круг подозреваемых, понять, было ли убийство случайностью или чьей-то извращенной прихотью… Слишком много вариантов, и круг поисков все не сужался. А учитывая поднятое недовольство, когда город успел поделиться на тех, кто поддерживал Уильямсов, и тех, кто поддерживал Брукса, все же Ларри грозился стать козлом отпущения.

Уильямсов можно было понять — они столкнулись с жестокой реальностью, где дочь хранила грязные секреты о своей жизни, и теперь эта тень легла и на них самих. Сэвидж задумался, как бы он себя вел в такой ситуации? Если бы узнал, что у его детей или супруги есть тайны, которые бы обернулись проблемами им всем? Грозился бы засудить за клевету всех, как миссис Уильямс? Или пытался доказать невиновность дочери, несмотря на очевидные свидетельства, как это делал мистер Уильямс?

Он не знал. Мог лишь предполагать, строить догадки, план действий, однако сам он никогда не сталкивался с подобным. Работа в полиции научила его держать язык за зубами. Он не хотел бы, чтобы родным стали известны подробности того, с чем ему приходилось сталкиваться. Наверное, и ему не хотелось бы узнать что-то такое о них… Эта стена секретов, которая казалась чем-то ненормальным, виделась Джеймсу единственным, что могла спасти их семью в случае чего. Иногда ему безумно хотелось разрушить эту стену, поделиться с Эмили столь многим, но знал, что эта откровенность лишь испортит ей жизнь…

Раздался настойчивый телефонный звонок в гостиной. «Должно быть, родители Эми», — решил Джеймс, выглядывая в коридор.

— Я отвечу, — заверила его Эмили. Она стянула фартук, небрежно кинув его на стул. На лице ее было радостное предвкушение. — А ты пока проверь индейку.

Джеймс кивнул, однако невольно одним ухом прислушивался. От этой дурацкой рабочей привычки он никак не мог избавиться.

— Алло?... Да, привет, мам!.. — донесся до него веселый голос жены, однако спустя несколько секунд тон ее начал постепенно меняться. — Да… Да?..

Она умолкла, но даже в этой тишине Джеймс чувствовал ее огорчение. В детективе взыграло беспокойство — естественно, он привык первым делом предполагать худшие варианты развития событий. Но раз она не металась, не было восклицаний, значит, ничего трагичного… Но «трагичное» бывает разным для всех.

— Проследи, чтобы твоя сестра не посыпала шоколадом кукурузу, хорошо? — попросил он Джанет, не повышая голоса, чтобы дочери не передалось его волнение.

— Хорошо, пап.

Поцеловав дочь в макушку, он вышел в коридор, шагая тихо, продолжая прислушиваться к разговору.

— Да, ничего, мам... Все в порядке... С Днем Благодарения.

Эми положила трубку, и тяжело вздохнула. Жена стояла, прислонившись к стене, потирая глаза.

— Все в порядке? — осторожно спросил Джеймс, и женщина, вздрогнув, повернулась. Глаза ее влажно блестели.

— Родители не приедут, — она даже не скрывала своего разочарования.

— Что-то случилось? С Генри и Эстер все хорошо?..

— Да, — Эми раздраженно повела плечами. — Просто… не приедут.

Она явно что-то недоговаривала, Джеймс чувствовал, что должен поддержать ее хоть как-то. Он знал, насколько для Эмили было важно, чтобы родители присутствовали на праздниках. Это была нерушимая традиция.

— Эй… — Сэвидж мягко провел рукой по плечу, но Эми не подняла глаз. — Все в порядке. На Рождество поедем к ним, как всегда. С ними же все хорошо. Просто, видимо, жизненные обстоятельства…

Она