Гэри удивленно поднял бровь.

— Правда?

— Да, — твердо ответил Джеймс. — Я живу с семьей, я делаю то, что люблю. Я спасаю людей, настоящих людей, которые хотят жить. Теперь я понимаю, что было важным для меня все это время, и даже спустя года я не жалею о своем выборе. За это я должен сказать тебе спасибо.

Гэри хмыкнул, откинувшись на спинку стула.

— Хорошо. Тогда почему ты здесь? — повторил он. — Если ты так счастлив, почему тратишь свое драгоценное время на меня?

Джеймс замолчал. Он и сам не знал.

— Может, чтобы убедиться, что ты окончательно исчезнешь. Насладиться моментом, ведь ты так и не добился ничего со своей это «великой миссией очищения». Вся твоя извращенная философия была самообманом, чтобы оправдать свои больные наклонности. И теперь ты ощутишь весь тот ужас, что пережили твои жертвы.

Странная улыбка тенью пролегла на измученном лице.

— Ты думаешь, что я боюсь смерти?

Вопрос смутил Джеймса. Разумеется, каждый боялся смерти, это было в порядке вещей, часть человеческой природы… Но вопрос Миллера в очередной раз ставил в тупик.

— Ты заблуждаешься только в одном, Джеймс, — продолжил Гэри, улыбнувшись. И от этой улыбки все внутри покрывалось льдом. — Я искренне верю в то, что делал. Да и насчет себя я не тешусь иллюзиями: я точно такой же прогнивший, как и те, кого убивал… И поступлю с собой точно так же.

Джеймс молчал, затаив дыхание.

— Я завещал себя на органы.

Эти слова ударили, как разряд молнии.

— Что? — выдохнул Сэвидж, не веря своим ушам. Как такое могли допустить?

— Увы, но я знаю, как устроена эта сфера. Знаю, насколько недостает органов тем, кто годами стоит в очереди и дожидается своего часа… А еще чаще не дожидается, — Гэри хмыкнул. — Все, что останется от меня, пойдет на спасение других жизней. Забавно, правда? Те, кого я выбрал, должны были умереть, чтобы спасти достойных. А теперь, благодаря мне, я спасу еще больше.

Джеймс хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Я не боюсь смерти, Сэвидж, — продолжил Миллер. — Для меня это лишь переход, шанс на новую жизнь…

— О чем ты говоришь? — бормотал Сэвидж. Нет, человек перед ним все же был чудовищем, каким-то неведомым паразитом… Он мало того, что психически болен, так еще и погряз в каких-то эзотерических дебрях. — После смерти нет ничего, только забвение…

— Кто знает, Джеймс, кто знает… — в глазах Миллера горел безумный огонь. — Но в одно я верю точно. Однажды кто-то другой встанет на мое место, и мои идеи будут жить в нем. И тогда я перерожусь. Как бабочка из кокона.