– Я тебя услышал, – говорю резче чем следует и отворачиваюсь, глядя в окно.

В полном молчании доезжаем до моего офиса. Прощаюсь с Игорем кивком головы и в полной прострации дохожу до кабинета.

Сколько просидел в кресле, бездумно пялясь в окно, не знаю. Очнулся лишь тогда, когда за окном совсем стемнело. Тянусь к сотовому. Восемь часов вечера. Куча пропущенных звонков от Славика, один от Игоря и как ни странно, один от отца.

Перезванивать никому не стал. Подхватил куртку, ключи и выйдя из кабинета, наткнулся на Леночку. Нахмурился, уже два часа как она должна была уйти домой. А потом вспомнил о том, сколько заданий надавал ей со злости.

Стало стыдно за свои действия. Прошел мимо и только дойдя до лифта, почти в приказном порядке отправил ее домой.

Сидя в своей красной, немецкой красавице, сделал несколько звонков. Узнав нужный номер, с собственного счета скинул на карточку Лены несколько тысяч с подписью «внеурочные».

Знаю, скотина, не умею извиняться, но свои ошибки признать способен.

Состояние мое было до ужаса странным. Будто спал и неожиданно проснулся. Словно плотину прорвало.

Осознал себя сидящим в припаркованной машине, посреди уже знакомого двора. Редкие прохожие спешили скрыться в подъездах той развалюхи, которую и домом – то назвать тяжело.

Кто – то шел быстрым шагом, кутаясь в теплые пуховики от пронзительного, холодного ветра. Кто – то шел не спеша и сильно пошатываясь. Всех их объединяло одно, совсем дешевая, местами уже прилично изношенная одежда.

Потер лицо прохладными ладонями. Почему? Что со мной стало? Из – за чего и в какой момент я выпал из жизни настолько, что перестал замечать окружающих? Закрылся в собственном панцире. Жил вовсе не живя. И что такого в этой девчонке, что меня на ней так переклинило?

В глубине души я знал ответ, но боялся себе в этом признаться.

Искренность.

После бросившей меня матери, обманувшей сестры, изменившей жены и целой вереницы безмозглых, алчных мартышек. Яна стала для меня той ниточкой, за которую я уцепился в попытке снова поверить во что – то чистое и светлое.

Я не обманывался в своих чувствах. Знал, что это никакая не любовь. Да, она заинтересовала меня своей наивностью, когда не поняла явных намеков в нашу первую встречу. Пробудила во мне охотника, когда двинула мне по яйцам, в ответ на мое непристойное предложение. А после рассказа Игоря, я искренне стал ей восхищаться. Силой, упорством, умом.

Именно сейчас я решил, что никогда больше к ней не приближусь. Но и Игорю я сказал правду. Отпустить ее не смогу. Не после того, что я узнал. Всегда буду рядом, незримой поддержкой и помощью.

Рядом с моей красной красавицей, прошли двое мужчин. Настолько сильно покачиваясь, что было непонятно, то ли они друг друга поддерживают, то ли наоборот, намеренно пытаются уронить.

С горем пополам им все же удалось добраться до лавочки у ближайшего подъезда. Как только парочка перестала выписывать различные кульбиты, тут же потерял к ним интерес.

Мысли уже как – то привычно вернулись к девчонке. Надо бы ей хоть как – то помочь. Вот только гордая она, помощь не примет. Сразу же начнет искать подвох в моих действиях. И он наверное действительно есть, где – то очень глубоко. И будь я проклят, если позволю всему этому дерьму вылиться на Яну.

Мозг выполнял привычную для него работу. Анализ, факты, план, а действия будут после.

Надо оплатить ей учебу. Полностью. То, что она уже успела внести, пусть вернут обратно, или, лучше пусть потратят на улучшение ее знаний. Что – то Игорь упоминал об этом. А не хватит, так я добавлю.

Денег она не возьмет, не только от меня. Гордая.

На губах расплылась улыбка. Когда – то я тоже не взял деньги у друзей. Тут я без проблем мог ее понять.

Государственная помощь? После стольки лет?

Не правдоподобно.

Значит, спонсор. Конечно же неизвестный, но очень не равнодушный к проблемам одаренных. Придется включить еще несколько одаренных. Для подтверждения моей бескорыстности и для правдоподобности.

Займусь благотворительностью. Дело, со всех сторон полезное. И одаренным радость и мне вес в обществе.

Удовлетворившись намеченными на завтра планами, собрался уезжать. Завел свою красавицу и кинул последний взгляд на пьяниц. Эти двое, привалившись друг к другу уже мирно посапывали, под тусклым светом фонаря, не обращая внимания на лютый мороз. Где – то в глубине души шевельнулись тревога и сострадание. Замерзнут ведь, алкаши несчастные.

Рука замерла на дверной ручке. А впрочем, жили же они как то все это время без меня?

Скрежет, глухой хлопок железной искореженной двери. В тусклый свет фонаря шагнула невысокая фигура в длинном, темном пуховике и с тяжелой сумкой наперевес.

Сразу и не разберешь, женщина, девушка, старуха?

Скинув тяжелую ношу прямо на снег, темная фигура тут же метнулась к алкашам, спавшим на лавочке.

Тронул машину не включая фар, подъехал чуть ближе. Зачем? А фиг его знает, мне так захотелось.

Не высокая фигура кружила вокруг лавочки, пытаясь растолкать алкашей. Выходит, не один я тут такая добрая душа.

– Дядь Ром, дядь Петь! – ворвался в приоткрытое окно, смутно знакомый, женский голос. – Вставайте, тут идти совсем чуть-чуть, – дернула она одного из алкашей за руку.

Алкаш слегка покачнулся, но так и остался сидеть на лавочке, а вот женщина не устояла. Поскользнувшись на притоптанном снегу, неловко взмахнула руками и плюхнулась прямо в сугроб.

Выругавшись сквозь зубы, хлопнул дверцей машины и в следующую секунду уже вытаскивал из сугроба, упавшую женщину.

– Спасибо, – поблагодарила, тряхнув головой от чего ее шапка слетела, выпустив на волю, темную, длинную косу.

– Не стоит, – буркнул, наклоняясь за упавшей шапкой и одновременно, пытаясь скрыть свое смятение.

Серьезно? Она? Да вы издеваетесь!

Протягиваю ей шапку, а она стоит и лупает на меня своими глазищами. На лице тонкие, подмерзшие дорожки слез, щеки красные от мороза.

– Антон Владимирович?

Нет млять, северный олень! От стада дед мороза отбился!

– На, – пихаю ей в руки шапку. – Замерзнешь.

Кивает головой и продолжает стоять, не двигаясь, и кажется, даже не дыша.

Шиплю сквозь зубы и сам, натягиваю на нее шапку.

– Спасибо, – снова заторможено меня благодарит. – А вы тут…

– Мимо проезжал, – огрызаюсь, не дослушав ее вопрос. – Куда их? – киваю головой на пьяниц.

– Туда, – указывает головой на дверь подъезда, из которого совсем недавно вышла.

– А поточнее? – вновь брызжу в ее сторону ядом.

И ведь понимаю,