— Несомненно. Мы квалифицируем такие занятия как вербальное и манипуляционное поведение, в последнем случае уточняя, какие материалы или предметы участвуют в манипулировании. То и другое происходит под действием стимуляции извне и подвержено контролю с помощью разнообразных методов закрепления.

— Благодарю вас, профессор Бурш, — молвил Уиндхем.

С этого момента, по всеобщему мнению, началось деление участников симпозиума на два лагеря. Сперва признаки зародившегося деления исчерпывались покашливанием и шарканьем. Никто не сомневался, что Бурш предстал феноменальным ослом, — иного никто и не ожидал. Большинство — впоследствии их стали именовать “никосианцами” — решили, что Соловьев сделал очень ловкий ход, пригласив самого крайнего, ортодоксального, несгибаемого представителя школы, которой сам, как было хорошо известно, страстно оппонировал. Именно эта школа, пусть хоть и в более разбавленных проявлениях, по-прежнему доминировала в философских воззрениях научного сообщества. Другие, напротив, в принципе разделяя эти воззрения, предпочитали выражать их в менее провокационной, более окольной манере, чем Бурш; они понимали, что Николай пригласил его на роль козла отпущения, который представит их позицию в абсурдном свете, и считали это дешевым приемом в духе Макиавелли, как впоследствии выразился Хальдер.

Полная замешательства пауза была прервана Харриет, которая, внимая Буршу, терпеливо сдерживала негодование, только иногда поднимала к потолку глаза. — Господин председатель! — крикнула она неожиданно для всех. — Мне непонятно, какое отношение имеет экскурс профессора Бурша в науку о крысах к вашему вступительному сообщению о плачевном состоянии человечества и неотложной необходимости спасательных акций. Из программы следует, что профессор Бурш намерен прочесть на утреннем заседании во вторник доклад о последних достижениях в операционной психологической обработке низших млекопитающих. Так что умерим пока что свое любопытство и попробуем обсудить ваше предложение об образовании комитета действия.

— Правильно! — сказал монах Тони и покраснел.

— Ваше беспокойство напрасно, — сухо произнес Бурш. — Я считаю, что мои замечания ложатся в тему обсуждения, однако в данный момент не собираюсь вступать в полемику.

Валенти поднял ухоженную руку.

— Если позволите, господин председатель…

Писаным красавцем его нельзя было назвать, но карие глаза смотрели вкрадчиво, с лица не сходила ироничная гримаса, голос был приятный, мелодичный.

— По моему мнению, господин председатель, соображения профессора Бурша по поводу необходимости социальной инженерии очень важны с точки зрения проблем, обрисованных в вашем убедительном вступительном слове. Однако позволю себе спросить коллег, собравшихся за этим столом из чувства озабоченности будущим, сочтут ли они утопией предложение поискать противоядия не только в области социальной инженерии, но и в нейроинженерии, если воспользоваться термином, который я имел смелость предложить на последнем чикагском симпозиуме?

Сэр Ивлин Блад, до этой минуты погруженный в какие-то свои невеселые мысли, при последних словах Валенти встрепенулся.

— Ужасный термин! У меня от него душа уходит в пятки.

Валенти снисходительно улыбнулся.

— Ужасная порода, живущая в ужасные времена, должна проявить смелость и позволить себе прибегнуть к ужасным средствам во имя спасения.

— Что конкретно вы подразумеваете под нейроинженерией? — спросил Блад, вперив в него взгляд налитых кровью глаз.

— У меня еще будет возможность пространно осветить эту проблему в моем скромном выступлении на нашем пятом по счету заседании.

Клэр, смирно сидевшая на стуле с прямой спинкой, гадала, заметил ли кто-нибудь, кроме нее, странную пантомиму, разыгранную при последнем обмене репликами. Рядом с ней сидела, поставив на раскладной столик свой магнитофон, мисс Кейри. Услышав, несмотря на наушники, слова сэра Ивлина, обращенные к Валенти, она так злобно нахмурилась, что пластмассовая полоска, соединявшая два наушника, съехала ей на лоб, и она едва успела не дать ей свалиться с головы. Зрелище было потешное, словно она ловит шляпу, сорванную порывом ветра. Вернув полоску пластмассы на место, к узлу седых волос, мисс Кейри застыла, но Клэр, наблюдавшая гротескную смену выражений ее лица, которую она определенно не могла контролировать, еще больше укрепилась в мнении, что перед ней пациентка доктора Валенти, а не его ассистентка.

Настала очередь Хораса Уиндхема. Его короткое выступление в дискуссии наполовину состояло из улыбочек и смешков. Он заявил, что как частное лицо присоединяется к тревоге, высказанной Соловьевым, хотя и имеет счастье вести в тихом академическом омуте Оксфорда совершенно безмятежную жизнь. Однако он вынужден покаянно признать, что сфера его компетенции по самой своей природе не способна породить каких-либо способов противодействия всем этим напастям. Ведь он специализируется на грудных младенцах, начиная с первой недели жизни, и на нетрадиционных методах развития их интеллектуального и эмоционального потенциала. Он осмеливается предположить, что, в некотором смысле, плачевное состояние, в которое погрузилось человечество, отчасти, а то и в основном вызвано неведением относительно этих методов. Платой за цивилизацию стала утрата инстинктивных постулатов, управляющих поведением; в итоге цивилизованный человек утратил ориентиры и стал похож на морехода, утопившего компас и не видящего звезд. Мы слишком много едим и слишком мало спариваемся, а может, и наоборот; слишком поздно или слишком рано начинаем приучать детей к горшку; мамаши либо трясутся над своими чадами, как курицы-наседки, либо совсем перестают ими заниматься, либо все разрешают, либо все запрещают. Кто знает, что для беспомощного создания в кроватке лучше, что хуже? Нам известен только результат, готовый продукт — взрослый человек, превращающий общество во всем нам знакомое унылое место. Сам он лелеет надежду — не исключено, что несбыточную, — что рано или поздно ответ на вопрос о человеческом предназначении будет найден, так сказать, в колыбели, благодаря исследованиям, о которых он уже упоминал. Есть признаки, что в самом ближайшем будущем произойдет прорыв, только бы подтвердились некоторые последние экспериментальные данные… Об этих экспериментах он сообщит в своем докладе на следующем заседании. Впрочем, даже если результаты экспериментов окажутся, как он надеется, положительными, благотворные перемены будут происходить очень-очень медленно, и это вряд ли могло бы стать темой для письма Эйнштейна американскому президенту или ее величеству королеве…

Бурш боролся с собой, пытаясь достойно отмолчаться, но потерпел в борьбе позорное поражение. Уставившись на Уиндхема поверх очков, он проговорил:

— Вы возражаете против термина “социальная инженерия”. А чем же занимаетесь вы, если не тем же самым?

— Это разные вещи. Свое направление я бы не назвал инженерией. Я бы назвал его священнодействием вокруг новорожденного. — Безмятежной улыбкой и ямочками на лице Уиндхем сам был вылитый младенец.

Его слова были встречены вежливым смехом. Казалось, дискуссии наступает конец. Но этому не дал случиться Бруно Калецки, лучше других умевший выбрать подходящий момент.