поводу «борьбы с коммунизмом» — и уже в шестьдесят третьем Вьетконг на юге Вьетнама победил, страна вновь объединилась и приступила к строительству все же социализма уже всерьез. Только вот денег на такое строительство у них было маловато, так что зарабатывать они их стали весьма своеобразно, отправляя своих граждан на заработки за границу. И в основном в Советский Союз.

А в СССР как раз рабочих сильно не хватало, причем больше всего не хватало рабочих низкоквалифицированных, на те же стройки — а вот деньги у страны были. И зарабатывали эти деньги и вьетнамцы, и корейцы, и китайцы, строя для советских людей в основном жилье и все те же «объекты соцкультбыта». И именно это позволяло мне относительно успешно «строить настоящий сталинский социализм», который, как мне в свое время дед неоднократно говорил, основывается на обеспечении людей всем необходимым.

Но он не забывал уточнять, что обеспечивать людей нужно именно необходимым, а все, что в перечень необходимого не входит, люди и сами купят. Вот только чтобы они могли все это купить, требуется наличие двух вещей: наличие ненужного товара и наличие у людей денег. Которые люди могут — если захотят — заработать. На предоставленной страной работе…

Юрий Михайлович (да, уже давненько Михайлович) на Брянщине развернулся вовсю. И это оказалось проделать несложно: руководство КПТ выделило ему просто невероятно большие средства. Правда, за эти средства следовало отвечать перед самой Светланой Владимировной, но он уж точно ответить мог: уже в текущем году под его руководством (и по его, что особенно важно, проектам) были полностью перестроены четыре села. Правда, осенью вьетнамские рабочие уехали обратно в свой Вьетнам: все же зимой они, скорее всего, просто вымерзли бы поголовно, но приехавшим им на смену строителям из Кореи и Китая на русские морозы было, похоже, вообще плевать. Тем более плевать, что дома-то строились все равно «в тепле»: все фундаменты в селах были еще до октября поставлены, затем их просто прикрыли, чтобы земля под ними не замерзла — а дома строились внутри шатров, под которые специальные печки с вентиляторами качали теплый воздух.

Еще быстрому строительству сильно способствовало то, что Василий Степанович успел запустить довольно много заводиков по выпуску стройматериалов, а в Карачеве даже стекольный завод заработал, на котором оконное стекло выпускалось — так что все, для строительства нужное, далеко и возить не приходилось. Почти все, ведь даже трубы канализационные делались «на месте», то есть на двух небольших «керамических» заводах. Конечно, для города такие трубы, возможно, были бы не очень хороши, но для двухэтажного строительства эта керамика была очень даже годной. И очень дешевой, как и производимая на тех же двух заводиках черепица. Вообще-то Юру идея крыть дома черепицей поначалу не вдохновила, ведь черепичная крыша получается довольно тяжелой сама по себе, а когда зимой еще и снега поднавалит… Однако в МАРХИ студентам арифметику тоже преподавали, так что некоторое переутяжеление крыш, причем на каменных домах с бетонными литыми перекрытиями, с лихвой окупалось. А если учесть, что качественная черепица может и сто лет простоять, то некоторое «несоответствие внешнего вида села древнерусским традициям» стоило просто проигнорировать: соломенная крыша требуемой хотя бы водоустойчивости с традициями гармонировала бы от силы пару месяцев.

А когда какие-то корейцы предложили эту черепицу вообще разноцветной делать, Юрий Михайлович разошелся уже вовсю: в индивидуальных домах, которые строились для конкретных семей, хозяевам предлагалось самым цвет крыши выбрать (правда, всего из трех вариантов), а вот здания общественные у него быстро превращались в какие-то «сказочные дворцы». И сам Юра даже себе не признавался в том, что дизайн его «дворцов» был навеян иллюстрациями Владимирского к «Волшебнику Изумрудного города»…

Сам Василий Степанович к «забавам» Юрки относится снисходительно, тем более что парень «за сметы» вообще не выходил. А вот «дополнительные удобства», которые он уже внедрил в новых поселках, колхозную жизнь сделали куда как более привлекательной и для подрастающего поколения. Ну да, централизованная канализация в деревне — это чудо, ранее не виданное — однако очень, как выяснилось, полезное. Если то, что в эту канализацию попадает, не сливать в ближайшую речку, а с пользой применить. Деревня-то в любом случае не город, тут народ много нагадить не сможет — так что на село, даже большое, и пары сменных прудов-отстойников хватит. А затем содержимое этих прудов, то есть то, что там «отстоится», можно и в метановый танк запихнуть. Метана, конечно, это много не даст — однако уже через месяц в этом танке если какие вредные микробы и были, то все сдохнут — и из танка очень хорошее удобрение можно сразу и на поля везти. Разве что на картофельные или свекловичные все же его возить не стоит, а вот на ржаные да овсяные очень даже неплохо получается. Но это все вообще дело десятое, а вот то, что в селе люди будут… уже начали жить даже лучше, чем в городе, было действительно важно. Как важно и то, что небольшие промышленные предприятия в этих селах тоже без рабочих рук не останутся.

Особенно МТС не останутся, на их базе как раз таких предприятий задумывалось очень много выстроить. Ведь народ-то там был рукастый, в отсутствие запчастей для тракторов мастера почти любую запчасть сами изготовить приноровились — а теперь планировалось, что они эти запчасти будут уже на потоке выпускать. Каждая МТС — свои, а нужными друг с другом меняться будут, но это и производительность труда поднимет, и зарплаты рабочим тоже. Вот только народ все же с некоторым неодобрением воспринял распоряжение товарища Федоровой о том, что с начала посевной и до окончания уборочной такое производство будет остановлено. Но народ не одобрял и того, что в это же время спиртное в сельмагах не продавалось — и что теперь, к каждому чиху прислушиваться? Тем более, что народ все это «не одобрял в целом», а вот конкретно очень даже поддерживал: когда в одном селе в сельмаг водку просто по ошибке завезли, там водителя чуть не избили за это. Правда, бить его собрались все же бабы, но тем не менее…

В целом год закончился «на мажорной ноте». То есть для меня на мажорной: я с огромным удовольствием слушала (точнее, читала) возмущенные вопли «культурной элиты страны», а Павел Анатольевич рассказал, что им (то есть его службе) пришлось в некоторый регионах перейти на усиленный режим. Настолько усиленный, что несколько сотен культурных элитариев Новый год встретили в