то мгновение она была готова забыть все, что обещала самой себе, все о самоконтроле, терпении и умении ждать.

Она была готова это забыть и наброситься на него с голыми руками.

Злость была такой сильной, что Талила задохнулась и открыла рот, жадно хватая воздух. Огонь разрывал ее изнутри, требовал выхода, и только магические оковы сдерживали его, не позволяя обрушиться на все вокруг.

Когда схлынула первая волна, Талила с удивлением обнаружила, что осталась одна. Клятвопреступник ушел, и она даже не заметила, когда и как. Перед глазами танцевали багровые круги, лишившие ее зрения.

Запястье в местах, где их стискивали оковы, горели. Она посмотрела на руки и заметила, как от краев браслетов по коже расходились некрасивые, темно-красные пятна, выглядящие очень нездоровыми.

Голова вдруг закружилась, и Талиле пришлось опереться о деревянную веранду, что прилегала к стене. Когда приступ недостойной слабости прошел, она с трудом оттолкнулась от нее и медленно пошла в сторону ступенек, чтобы вернуться в комнату. Никогда прежде она не позволяла себе валяться на футоне во время светового дня, но сейчас чувствовала себя настолько плохо, что была готова нарушить очередной отцовский запрет.

Спустя несколько минут, как Талила прилегла, в спальню заглянула Юми. Не отрывая взгляда от пола, она сказала, что вскоре придет Такахиро, чтобы проводить госпожу в библиотеку по приказу господина Мамору.

Талила кивнула ей, не почувствовав даже укола привычной неприязни при виде служанки. Во рту сделалось сухо, и когда Юми ушла, она пожалела, что не попросила у той принести чай. Хотелось смочить горло, в котором словно что-то царапалось изнутри.

Такахиро, заглянувший в покои ровно через полчаса, как и было приказано, застал Талилу уже без сознания. Будучи мужчиной, он не смел прикасаться к госпоже и жене господина и потому позвал Юми, которая явилось, но без большой охоты. Но вся спесь исчезла спустя мгновение, стоило ей прикоснуться ко лбу Талилы, покрытому испариной.

Их госпожа словно горела изнутри. Ее кожа почти обжигала. А вокруг оков на запястье расползались багряные круги.

— Разыщи господина! Немедля! — воскликнула Юми, повернувшись к Такахиро.

На Талилу она глядела со скрытым страхом.

***

Невидящим взглядом Мамору смотрел на разложенную на низком столе огромную карту Империи с соседними странами. Хотелось сорвать ее и бросить на татами, чтобы посыпались расставленные на ней деревянные фигурки, обозначавшие расположение войск.

Его безумный младший брат втягивал Империю в очередную войну, в которой не будет победителей. Только проигравшие.

И уничтоженные.

Выпрямившись, он посмотрел на военачальников, которые лишь накануне вечером прибыли во дворец с докладами. Оба выглядели изможденными — следы недавних битв ясно читались в усталых глазах и утомленных движениях.

— Осака, Хиаши, — начал он и оборвал сам себя, окинув карту еще одним ненавидящим взглядом. — Сколько еще мы сможем удерживать границы?

— Недолго, мой господин, — старший из них — Осака — высокий и сухопарый, с резкими чертами лица, сделал шаг вперёд. Его голос звучал глухо, словно тяжесть слов давила на грудь. — Наши войска истощены. Из двухсот мечей в строю осталось меньше половины. В горном хребте наша магия почти бесполезна. Но вот магия теней обеспечивает Сёдзан* огромное преимущество.

Младший из них — Хиаши — более крепкий, с квадратным лицом и коротко остриженными волосами, бросил мимолётный взгляд на Мамору, затем стиснул кулаки. Он добавил почти с отчаянием.

— Мы делали всё, что могли. Каждый сражается на пределе сил, но их слишком мало. Если прорыв случится...

— Довольно, — Мамору остановил его, едва заметно поведя ладонью.

Ему не нужно было дослушивать до конца. Он и так знал, что произойдет, если границу прорвут.

Особенно — в горах — вотчине Сёдзан. Магия теней, которой они владели, позволяла становиться практически невидимыми в темноте. Они могли создавать иллюзии, обманывать зрение. От этого умения было мало пользы в открытом бою на равнине. Но в горах им не было равных. Сколько теней отбрасывали пики, сколько скрытых ущелий хранили в себе вершины...

Мамору убеждал Императора, что настоящая опасность грозила ему извне. Но брат совсем помешался на однажды прочитанном пророчестве. И на ослепляющем желании власти. Желании подчинить себе магию огня. Желании сравниться с древними богами. Превзойти их.

И вместо того, чтобы заниматься защитой границ, Мамору был вынужден исполнить очередной безумный приказ. И уничтожить всю родню своей жены.

Он часто думал, что если бы знал, что это поможет, то сам бы вырезал тот рисунок со своей лопатки. Но это не помогло бы, и в древних свитках говорилось о том же самом. И не было смысла калечить себя еще сильнее. Тем более, с этим прекрасно справлялся его брат.

Мамору знал, что должен отправиться к горному хребту, где армия Империи с трудом противостояла армии Сёдзан. Знал, что они потеряли драгоценное время, и каждая минута промедления лишь ухудшала их положение. Но теперь он был не один. Больше не был один. Его брат нашел поистине изощренный способ укоротить ему поводок. Ведь человек привыкает ко всему, так и Мамору с некоторых пор привык к боли.

И Император подыскал ему жену.

И не просто жену...

Порой Мамору задумывался: а что, если Император обо всем догадался? И происходящее сейчас было местью, растянутой во времени пыткой, наказанием?..

Он гнал от себя подобные мысли, потому что, если они были правдой, то все лишалось смысла. А Мамору очень хотелось верить, что надежда еще оставалась. И даже если он умрет, то те, кто придут за ним, получат шанс... Призрачный, но шанс.

Он устало растер ладонями глаза и посмотрел на двух своих лучших, преданнейших военачальников. Без них он не продержался бы так долго. Обоих он знал годами — верные, опытные, готовые отдать свои жизни без колебаний.

И даже его брат не был настолько глуп, чтобы убивать тех, кто верно служил ему, обороняя от врагов границы. А от всего остального, к чему мог бы привязаться, Мамору в своей жизни избавился сам.

До тех пор, пока не появилась Талила...

Но об этом он зарекся размышлять.

Наконец, после долгой паузы, Мамору поднял взгляд. Его голос прозвучал низко, но уверенно.

— Осака, Хиаши, возьмите часть гарнизона у реки. Горный перевал мы должны удержать любой ценой. Я отправлюсь с вами, на день позже. Мне понадобится время... чтобы закончить с делами.

Они посмотрели друг на друга, и в их глазах читалась тень сомнения. Такое разделение оставляло отряд у реки уязвимыми. Но идеального выбора для них