— Кэролайн, — шепотом сказала Бонни, — разве ты не видела? У нее крылья...

— ... точь-в-точь как у летучей мыши. Или как у вампира. Я поняла: Стефан опять ее...

— Я видел, — глухо сказал Мэтт, стоя за спиной у Бонни. — Они не похожи па крылья летучей мыши.

— Кое у кого нет глаз? — спросила Мередит, стоя у лампы. — Смотрите. — Она наклонилась и тут же выпрямилась. В руках у нее было длинное белое перо. Оно переливалось в свете лампы.

— Ага. Значит, она теперь белая ворона, — сказала Кэролайн, — Все сходится. Но у меня в голове не укладывается, как вы все — все! — ходите перед ней на цыпочках, как будто она принцесса. Ты теперь общая любимица? Да, Елена?

— Прекрати, — сказал Стефан.

— Обращаю ваше внимание: общая, — фыркнула Кэролайн.

— Прекрати.

— А как ты сейчас со всеми целовалась! Со всеми по очереди. — Она театрально содрогнулась. — Вы все сделали вид, что у вас отшибло память, но я-то помню...

— Прекрати, Кэролайн.

— ...прежнюю Елену.

«Она говорит наигранно-приторным голосом, но скрыть яд не получается», — подумала Бонни.

— И все, кто тебя знал, тоже помнят, кем ты была, а Стефан не осчастливил нас своим появлением. Ты была…

— Кэролайн, остановись немедленно...

— ... шлюхой, и больше никем. Дешевой общедоступной шлюхой!

Все одновременно ахнули. Стефан побелел, его губы сжались в ниточку. Бонни задохнулась — столько всего ей захотелось сказать, объяснить; напомнить Кэролайн о ее собственном поведении. Пусть парней у Елены было столько, сколько звезд на небе, — она же бросила их всех, когда влюбилась. Кэролайн не могла не знать об этом.

— Что, нечем крыть? — издевалась Кэролайн. — Не можете придумать в ответ ничего остроумного? Летучая мышь откусила вам языки? — Она рассмеялась наигранным, стеклянным смехом, а потом, словно не в силах сдержаться, стала произносить слова — все те слова, которые не принято говорить в обществе. Большую часть из этих слов Бонни иногда доводилось произносить вслух, но здесь и сейчас они превратились в какой-то поток отравленной энергии. Слова громоздились друг на друга, набухали, и стало понятно, что сейчас произойдет что-то страшное. Такая мощная энергия должна куда-то выплеснуться...

«Что это за отзвук?» — подумала Бонни, когда звуковые волны стали еще гуще...

Стекло,— мелькнуло у нее в голове.—Надо держаться подальше от стекла.

У Стефана хватило времени ровно на то, чтобы обернуться к Мередит и крикнуть:

— Бросай лампу!

И Мередит, которая не просто молниеносно соображала, но была бейсболисткой — питчером с показателем 1,75, схватила лампу и швырнула ее к... нет, в...

— лампа взорвалась прямо в воздухе —

… раскрытое окно.

Такой же взрыв донесся из-за закрытой двери ванной. Это лопнуло зеркало.

Кэролайн дала Елене пощечину.

От удара на щеке размазалась кровь, и Елена осторожно потрогала кровавый след пальцами. Кроме того, там отпечаталась ладонь Кэролайн — белое пятно, которое тут же покраснело. У Елены стало такое лицо, что даже камень расплакался бы, глядя на нее.

И тогда Стефан сделал, по мнению Бонни, что-то очень странное. Он осторожно положил на пол Елену, поцеловал ее запрокинутое лицо и подошел к Кэролайн.

Он взял ее руками за плечи, но не встряхнул, а просто стиснул, заставляя ее стоять на месте и смотреть прямо ему в глаза.

— Кэролайн, — сказал он, — остановись. Вернись. Ради старых друзей, которые волнуются за тебя, — вернись. Ради родных, которые любят тебя, — вернись. Ради своей бессмертной души — вернись. Вернись к нам!

Кэролайн испепеляла его ненавидящим взглядом.

Стефан взглянул на Мередит.

— Если честно, я это плохо умею делать, — криво усмехнувшись, сказал он. — Мы, вампиры, вообще... не мастера по этой части.

Он обернулся к Елене и ласково спросил:

— Ты поможешь, любовь моя? Попробуешь еще раз выручить старую подругу?

Но Елена уже шла на помощь. Пошатываясь, она поднялась на ноги, сначала придерживаясь за кресло-качалку, а потом — за Бонни, которая изо всех сил помогала ей совладать с силой земного тяготения. Елену мотало из стороны в сторону, как новорожденного жирафа на роликовых коньках, и Бонни, которая была ниже почти на пол головы, испугалась, что не удержит ее.

Стефан мотнулся к ним, но его опередил Мэтт. Он подхватил Елену с другого бока.

Потом Стефан развернул Кэролайн, так что она оказалась лицом к лицу с Еленой.

Бонни и Мэтт поддерживали Елену за талию, так что руки ее были свободны. Елена стала делать странные пассы — словно рисовала перед лицом у Кэролайн какие-то геометрические фигуры, причем все быстрее и быстрее. Она то сжимала руки в кулаки, то разжимала, каждый раз по-разному расставляя пальцы. Движения были абсолютно осмысленными — Елена явно знала, что делает. А Кэролайн следила за ее пассами как завороженная, но по ее глухому рычанию было понятно, что происходящее ей очень не правится.

«Это магия, — зачарованно думала Бонни. — Белая магия. Она призывает на помощь ангелов — это так же ясно, как то, что Кэролайн призывала демонов. Вот только хватит ли у нее сил вырвать Кэролайн из объятий тьмы?»

И наконец, словно заканчивая обряд, Елена наклонилась и поцеловала Кэролайн в губы.

Тут-то все и началось. Кэролайн каким-то чудом сумела высвободиться из объятий Стефана и попыталась вцепиться ногтями Елене в лицо. Вещи сами собой поплыли по воздуху. Мэтт попытался перехватить руку Кэролайн, но получил кулаком в живот, сложился вдвое и получил еще один удар — ребром ладони по шее сзади.

Стефан не стал держать Кэролайн — он подхватил Елену и начал выводить ее и Бонни из зоны бедствия. Видимо, он решил, что Мередит в состоянии позаботиться о себе сама, — и не ошибся. Кэролайн замахнулась, но Мередит была начеку. Она перехватила сжатую в кулак руку и толкнула Кэролайн в ту сторону, куда был нанесен удар. Та, перекувырнувшись, упала на кровать, тут же вскочила и опять ринулась на Мередит. Она вцепилась Мередит в волосы, но та сумела вырваться, оставив в руке Кэролайн клок волос, после чего нанесла ей сокрушительный удар кулаком прямо в челюсть. Кэролайн рухнула как подкошенная.

Бонни радостно завопила, отказываясь этого стыдиться. Потом она бросила взгляд на распростертую Кэролайн и заметила, что ногти у той снова стали прежними — длинными, крепкими, изогнутыми, красивыми ни один не сломан, ни один не потрескался.

Это сделала Елена? Похоже, что да. Кто же еще? Несколько пассов и один поцелуй — и вот Елена вылечила ей руку.