Чтобы как-то отвлечься, она вспоминала вчерашний разговор с бабушкой.

«Если тебя пригласили во второй тур – значит, ты им понравилась! – сказала ей бабушка. – Не думай о пробах как о сложном экзамене или о каком-то ужасном испытании. Никто там тебя не съест. Ты им уже понравилась, и теперь твоя задача – понравиться им ещё больше. Просто будь милой и будь собой! – Бабушка улыбнулась и добавила, хитро прищурившись: – Но если надо быть гадкой, то не стесняйся – будь! – Сара удивлённо взглянула на бабушку, и та рассмеялась: – Когда я начинала работать в театре, нас было много, танцовщиц. А ролей мало. И некоторые девчонки готовы на всё, чтобы получить роль. Я никому не делала гадостей, но видела, что творили другие. И пару раз пострадала сама. Я вовсе не призываю тебя делать кому-то гадости, но ты должна знать, что такое бывает. И не слишком сочувствовать своим соперницам. Ты же не знаешь, что у них на уме. Иногда надо быть жёсткой… даже безжалостной». – И бабушка рассказала Саре немало кошмарных историй. Например, дублерши в театре поливали лестницу маслом, чтобы актриса из основного состава упала и не смогла выступать – и тогда у кого-то из них будет шанс выйти на сцену вместо неё.

Сара по-прежнему нервничала, ощущая внутри какую-то странную пугающую пустоту, но мысли о бабушке всё-таки помогли ей чуть-чуть успокоиться. Она снова взглянула на часы. Уже двенадцать двадцать девять! Сара с тревогой взглянула на плотно закрытую дверь студии. Эми уже должна была выйти. Мистер Лессинг говорил, что в перерывах между прослушиваниями люди из театра минут пять-семь будут совещаться. Сара подумала, что, наверное, они просто немного запаздывают с расписанием из-за того, что им пришлось перейти в другую студию.

Кстати, странно, что пианино расстроилось прямо посреди проб. В школе всегда очень строго следят за состоянием музыкальных инструментов – а как же иначе?

Сара прошлась взад-вперёд по коридору, стараясь дышать ровно и глубоко. Она проговаривала про себя слова песни, которую будет петь, и вспоминала советы, которые ей давали перед прослушиванием, но мысли опять и опять возвращались к Лизбет. Она так сильно переживала поначалу, прямо-таки дёргалась от волнения – и это странно. Совсем на неё не похоже. После первого тура проб, когда она, по её собственному утверждению, была сама не своя и поэтому накричала на Сару, она и то так не нервничала. Действительно странно…

А вдруг это всё неспроста? Вдруг Лизбет задумала какую-то гадость вроде тех, о которых рассказывала бабушка?! Сара вспомнила, что когда она посочувствовала Лизбет, та сразу же успокоилась… Когда поняла, что Сара ей поверила?.. Сара оглянулась на дверь студии, но открыть её не решилась. Если Лизбет всё же сказала правду, она помешает прослушиванию Эми. Хотя, может быть, прослушивание у Эми давно закончилось… на другом конце школы?!

Вдруг Сара услышала топот: кто-то мчался по коридору как раз в её сторону. Она вся напряглась: что происходит?! Лизбет решила вернуться? Из-за угла выскочил Натан, схватил Сару за руку и потащил за собой, не обращая внимания на её возмущённые крики:

– Эй! Ты чего?!

– Она тебя обманула, Сара! – выдохнул Натан. – Лизбет! Бежим! Я всё объясню на ходу, у нас мало времени. Эми может выйти в любую минуту.

Сара всё поняла и побежала следом за ним, злясь на себя. Все были правы: Лизбет и действительно готовила гадость. И она, Сара, поддалась на её уловку – даже после всех бабушкиных рассказов!

– Какая же я дура! – простонала она на бегу. – Она сказала, что пианино расстроилось и им пришлось перейти в другую студию! А теперь я опоздаю на пробы!

– Не опоздаешь, если мы поднажмём! – Натан прибавил скорости, и Сара едва за ним поспевала. – Они сильно задерживаются. Когда я пришёл, пробы Эми ещё даже не начались. И ты вовсе не дура. Просто Лизбет очень хитрая, очень. Мы же с ней учимся в одном классе и уже знаем, что это за человек – но всё равно я был в шоке, когда узнал, что она затеяла. Я как раз подумал, почему тебя нет, ты уже вроде бы должна прийти, и тут увидел Лизбет. Она выглянула из-за угла – с такой, знаешь, злобной усмешкой: проверяла, здесь ты или нет. С ней была Надя, и мы с Тоби слышали, как они шептались. Лизбет сказала, как она круто тебя обманула, и теперь все подумают, что ты испугалась и не пришла на прослушивание – или что ты безответственная и опаздываешь.

– И ты помчался за мной! – воскликнула Сара.

– Просто очень не хочется, чтобы она думала, что победила. Уф, мы на месте!

Они резко остановились у двери в маленькую студию, рядом с которой их дожидался встревоженный Тоби.

– Ты её нашёл?! Ну, отлично! А то я уже начал волноваться. Ты как раз вовремя, Сара. Удачно, что они задерживаются. Эми ещё не вышла. Уже без двадцати час! Я-то думал, что всё пройдёт даже быстрее, и пришёл сразу после обеда. На всякий случай, – немного смущённо признался он. – А потом появилась Лизбет, и мы всё узнали. Натан побежал за тобой, а я остался, чтобы их задержать, если Эми закончит, а ты ещё не придёшь. Хочешь воды? – Он протянул Саре пластиковую бутылку, и она, с благодарностью её взяв, залпом выпила почти половину. Потом подошла к окну и взглянула на своё отражение в стекле.

– Ой, я красная как свёкла! – Она кое-как пригладила волосы.

Как идти на прослушивание, когда ты вся потная и запыхавшаяся, с красным лицом и растрёпанными, как у огородного пугала, волосами?!

Ещё больше смутившись, Тоби протянул ей расчёску, и Сара быстренько причесалась.

– А пудры у тебя нет? – спросила она, нервно хихикнув.

– Не разговаривай. Просто дыши, – велел Натан. – Эми может выйти в любую минуту. А по закону подлости первым наверняка будет пение.

Сара кивнула и, присев на подоконник, попыталась восстановить сбившееся дыхание.

И тут дверь открылась. Эми вышла из студии с совершенно измученным видом и слабо улыбнулась Саре:

– Привет. Они сказали, чтобы ты сразу заходила. Совещаться они будут потом – они и так задержались. Ну ладно, удачи.

Сара кивнула и сползла с подоконника. Она шагнула к открытой двери, но вдруг развернулась, подбежала к Натану и крепко его обняла, не обращая внимания на удивлённый взгляд Эми.

– Спасибо! – сказала она, опять покраснев как свёкла. Потом сделала глубокий вдох и вошла в студию.

Сара была жутко рада, что всё же попала на пробы, несмотря на все происки Лизбет, и даже как-то забыла, что в такие минуты положено нервничать. Не то чтобы она совсем не нервничала – но всё же гораздо меньше, чем под дверью «Южной студии». Закрыв за собой дверь, она широко улыбнулась – и тут же, спохватившись, почувствовала себя глупо. Наверное, надо быть чуточку посерьёзнее? Однако все трое взрослых, дожидавшихся её в студии, заулыбались в ответ.