— Ну, знаешь ли! Уму непостижимо! — ахнула Мэгги, пока я боролась с соблазном схватить ближайший купальник, чтобы в случае чего им и защититься. — Так это ты вчера зависала с Джейком?

Я нервно сглотнула подступивший к горлу ком. В тишине звук прозвучал громче выстрела. Господи, помоги!

— Это совсем не то, — дрожащим голосом начала я, потом собралась духом и твердо закончила: — Между нами ничего не было.

— Ничего?! — Мэгги чуть не задохнулась от возмущения. Она медленно разжала руки, и раздвинутые вешалки с купальниками попадали к ее ногам. — Ты гуляла с любовью всей моей жизни, с парнем, за которого я собиралась замуж…

— Ну вот, — беззлобно проворчала Лиа, — завела старую песню.

— …и после этого ты просто говоришь, что ничего не было?! Сама-то понимаешь, что городишь?

— Мэгги, перестань сейчас же, — одернула ее Эстер. — Это не ее вина, в конце концов.

— А чья же?

Эстер горько вздохнула:

— Ты знала, что рано или поздно Джейк изменит тебе.

— Ничего подобного, — возмутилась Мэгги. — Не знала и знать не хочу!

— Подумай, кого ты хочешь обмануть? — Эстер обняла ее за плечи, поддерживая и утешая одновременно. — Взгляни правде в лицо. На ее месте могла оказаться любая девушка!

— Любая дурочка, — рассеянно поправила Лиа, начав листать журнал, а потом запоздало покосилась на меня и извинилась: — Без обид! Джейк — настоящий придурок!

— Он не такой! — со слезами на глазах запротестовала Мэгги.

— Да ладно тебе, Мэг! Ты ж его как облупленного знаешь! — Эстер с виноватым видом посмотрела на меня и затем накрыла ладошкой руку Мэгги. — Сейчас тебе представляется прекрасный шанс безболезненно пережить разрыв. Подумай только, как было бы здорово!

— Истинная правда, — поддакнула Лиа, переворачивая очередную страничку журнала.

— С чего вы взяли, что все пройдет безболезненно? — всхлипнула раздосадованная Мэгги, но позволила отвести себя к прилавку и даже покорно приняла стакан кофе из рук Лии.

— Потому что, — спокойно объяснила Эстер, — ты все время мучила себя и ждала, что он вернется к тебе. Сейчас нужно спустить дело на тормозах и забыть о Джейке. Она одолжение тебе сделала, если так понятнее.

Мэгги обернулась и обвела меня с ног до головы таким оценивающим взглядом, что я непроизвольно расправила плечи и втянула живот. Бог ты мой! Я испугалась этой крошечной девчушки, разодетой во все розовое как кукла Барби?! С подобными мыслями я выплыла из-за рядов с одеждой и направилась к выходу.

— Подожди секундочку, — попросила она.

Понимаю, что не следовало бы, но я все же остановилась и молча обернулась к Мэгги.

— Ты… — начала она неуверенно, запнулась, а потом закончила, собравшись духом: — Тебе он на самом деле нравится? Ответь честно. Каким бы жалким ни показался вопрос, я должна знать ответ.

Окинув быстрым взглядом компанию подружек, не спускающих с меня глаз, я наконец ответила:

— Он мне безразличен.

Мэгги задержала на мне по-прежнему оценивающий взгляд, потом взяла чековую книжку, подошла и отдала со словами:

— Спасибо тебе.

А ведь мы могли бы стать близкими подружками после этой злополучной истории. Несмотря на бросающиеся в глаза различия, между нами много общего, и стоит только сделать шаг навстречу, как… Нет, мне нет места в мире девичьих грез, игр и интриг. Мне неведомы законы этого мира, да и лишний раз вникать не хочется, нет желания даже ненадолго окунуться в него. Я молча забрала чековую книжку, кивнула на прощание подружкам и ушла. Такая уж привычка, всегда ухожу, предоставляя людям возможность перемывать мне косточки.

— Итак, — заявила непреклонным тоном мама, — выкладывай новости.

Время давно перевалило за полдень. После бессонной ночи я крепко-накрепко заснула, но сон улетучился под настойчивыми трелями телефонного звонка. Хотите, угадаю, кто звонит, даже не заглядывая в определитель номера? Конечно, мама. Кто ж еще?! Во-первых, она обычно обзванивает знакомых заблаговременно до начала литературных вечеринок. Во-вторых, кроме мамы больше никто мне и не трезвонит. Хотя иногда, среди ночи, нет-нет да раздастся звонок от Холлиса, которому плевать на разницу часовых поясов.

— Ну, — ответила я, изо всех сил сдерживая зевок, — здесь довольно-таки мило. А вид из окна просто потрясающий.

— Уверена, нет ничего прекрасней, — поддела мама. — К черту местные красоты, рассказывай о главных действующих лицах, да поподробнее. Как поживает отец?

Сглотнув досаду, я бросила взгляд на закрытую дверь, словно сквозь нее, коридор и стены увижу кабинет, а в нем отца. У мамы есть одна отличительная особенность: она всегда умеет найти самую неприятную тему для разговора. По крайней мере, неприятную для собеседника.

Вот уже три дня я живу в доме отца, но видела его часа три, не больше. Он либо работает, либо спит, либо перекусывает в перерыве между работой и сном. Разве я многого прошу? Всего лишь провести пару часов вместе, заказать по порции жареных луковых колец, поболтать о литературных новинках и, возможно, обсудить мое будущее. Вместо этого мы встречаемся мельком на лестнице, обмениваемся ничего не значащими фразами и разбегаемся в разные стороны. Мои робкие попытки проникнуть в кабинет тоже потерпели неудачу. Папа даже глаз не отрывал от экрана монитора, а все мои несмелые реплики тонули без ответа в тоскливой тишине, словно в вязком болоте.

Полное фиаско!

Но есть кое-что похуже — Хайди, которая, в отличие от неприступного отца, появляется повсюду, как черт из табакерки. Если я иду на кухню, туда же направляется мачеха, чтобы покормить малышку. Пытаюсь уединиться на веранде, через минуту появляется Хайди с Фисбой в рюкзаке-кенгуру и зовет на прогулку по пляжу. Даже в комнате нет покоя. Через тонкие стены в детской слышно любое движение, любой звук из моей спальни, и тотчас на пороге возникает Хайди, возомнившая, что я так же отчаянно нуждаюсь в компании, как и она.

Спорю, Хайди чахнет без общения, но мне-то и без него хорошо. Я давно привыкла к одиночеству и получаю удовольствие от тишины. Но тогда почему же папино безразличие огорчает меня? Мне ведь не привыкать? А еще Хайди бесконечно лезет с черничными кексами и дурацкой болтовней! Хоть волком вой!

Рассказать маме? Вот уж кто позлорадствует, снова убедившись в своей правоте. С другой стороны, правдивое признание окажется сродни поражению. А чего я ожидала? Мгновенной победы? Нет, все равно не расскажу!

— Ну, — начала я, — папа работает над романом не покладая рук. Каждый день часами запирается в кабинете и пишет, пишет…

В ответ — молчание. Мама обдумывает услышанное, а потом недоверчиво уточняет:

— Серьезно?

— Серьезнее некуда! Скоро напечатают его очередной шедевр, папе осталось только последние поправки внести.