– Не думаю, что он умрет, – резко заметил Франклин. – Но согласен, что вождю Макхью следует сообщить о том, что Лайам здесь. Тебе стоит выехать с рассветом.

– Уж лучше я присмотрю за пациентом, а ты поезжай во владения Макхью, – ответил Гилрой.

– Я слишком стар и немощен для такого путешествия, – прошептал Франклин.

Гилрой фыркнул:

– Ничего ты не стар и не немощен, Франклин. Ты просто трусишь, вот и все.

– А ты нет?

– Я тоже. Еще больше, чем ты, – сказал Гилрой. – А еще я старше на два года, поэтому ты должен ехать, а я остаюсь. Мое сердце не выдержит гнева вождя Макхью.

Гилрой повернулся к Габриеле:

– Мы уже битый час спорим.

Габриела нахмурилась:

– Не понимаю, чего вы боитесь. По-моему, вождь Макхью будет рад узнать, что его брат жив.

– Возможно, – предположил Франклин. – Но что, если Лайам умрет прежде, чем Кольм Макхью приедет за ним? Тем более если Гилрой скажет ему, что Лайам еще жив?

– Ты хотел сказать, если ты скажешь ему, что Лайам жив, – резко возразил Гилрой.

– Вы все усложняете, – сказала Габриела. – А Кольму Макхью обязательно надо все рассказать. Он наверняка сходит с ума от беспокойства.

Хотя говорили они негромко, Габриела предложила, выйти в коридор, дабы не тревожить Лайама.

– Лайам нас не слышит, – сказал Франклин. – Он еще не очнулся.

Но Гилрой вышел вместе с Габриелей в коридор и прикрыл за собой дверь.

– Миледи, обещаю вам, мы с Франклином договоримся. Один из нас обязательно известит Кольма Макхью.

– Мои телохранители просили узнать, не нужна ли вам их помощь, чтобы посидеть с Лайамом. Его нельзя оставлять одного.

Гилрой облегченно вздохнул. Идея ему явно пришлась по душе.

– Это весьма кстати. Мы с Франклином обещали вам, что никто не узнает о вашем участии в этом деле, но мы также решили, что не стоит упоминать Лайама вообще. Слишком много возникнет вопросов и домыслов. Мы будем держать все в тайне так долго, как это возможно. Поэтому не станем просить еще кого-то посидеть с ним.

Франклин тоже вышел в коридор.

– Гилрой сказал, что вы не знаете, кто нанес Лайаму такие раны, но мы можем заверить вас, что в стенах монастыря он находится в безопасности. Тем более что рядом ваши телохранители.

– Я бы тоже хотела посидеть с ним, но понимаю…

– Это невозможно, принцесса, – сказал Люсьен.

– Вам нельзя находиться в мужской комнате, – добавил Франклин.

Габриела не стала спорить, поскольку знала, что он прав, и обратилась к отцу Гилрою:

– Но вы обещаете, что один из вас обязательно сходит во владения Кольма Макхью?

Плечи отца Гилроя поникли.

– Да, непременно.

– Надеюсь, вы понимаете, миледи, что, кто бы из нас ни пошел, не вернется, – сказал Франклин.

Гилрой кивнул, соглашаясь, и Франклин похлопал его по плечу:

– Я буду скучать по тебе, Гилрой.

– Это опасное путешествие? – спросила Габриела.

– Путешествие не опасное, – ответил Франклин.

– Дорога отнимет много времени?

– Нет, – ответил Гилрой.

– Мы беспокоимся не о том, как добраться туда, миледи, а о том, как оттуда выбраться.

Габриела считала, что они преувеличивают. Она не верила, что Макхью такой кровожадный, как его расписывают монахи.

– Обещайте, что не станете тянуть с этим, – произнесла она.

– Обещаем, – сказал Гилрой.

Габриела и монах по-разному поняли сказанное. Гилрою понадобилось три дня и три ночи, чтобы собраться с духом и отправиться в путь. И хотя к тому времени Лайам уже достаточно окреп, Гилрой все равно переживал. Он все еще не был уверен, что вождь Макхью отпустит его в аббатство.

Наконец отец Гилрой одолжил лошадь и поскакал по дороге, но путь его лежал не во владения Макхью. Монах решил поехать к союзнику Макхью, вождю Бьюкенену. Гилрой наивно полагал, что Бродик Бьюкенен не станет бурно реагировать на известие о том, что брата Макхью сильно избили.

Чем ближе подъезжал монах к землям Бьюкененов, тем сильнее его обуревали страхи. Его била дрожь, и он едва не свалился с лошади. Но Бог сжалился над ним. Он отдыхал под раскидистым дубом на границе владений Бьюкененов, когда увидел на горизонте всадника.

Он не знал, друг это или враг. Стоит выехать ему навстречу или лучше спрятаться. Гилрой помолился и решил рискнуть.

На его счастье, это оказался барон Джеффри. Отец Гилрой перекрестился, благодаря Бога, и окликнул барона, когда тот подъехал ближе. Он напомнил барону, что они уже встречались в аббатстве два года назад. Гилрой не стал ничего говорить о дочери барона, но спросил, не от Бьюкенена ли тот возвращается.

– Мне показалось, вы скачете с той стороны.

– Верно, – ответил барон Джеффри.

– А вы хорошо знакомы с Бьюкененом?

– Мы дальние родственники. Я хотел навестить его и не имел намерений задерживаться, но случилось несчастье. Пропал один из воинов. На его поиски отправили отряд, он должен был вернуться еще вчера, но разразилась сильная гроза. Мне пришлось ждать возвращения вождя Бьюкенена.

– А пропавший воин, случайно, не Лайам Макхью?

– Да. Так вы уже слышали о происшествии?

– Я видел его, – ответил отец Гилрой. – Бедолагу привезли в аббатство.

Барон от удивления лишился дара речи.

– Вы получите отпущение всех грехов, хоть вы и англичанин, если вернетесь и скажете вождю Бьюкенену, чтобы он, в свою очередь, оповестил вождя Макхью, – сказал Гилрой.

Пока барон Джеффри раздумывал об услышанном, отец Гилрой взобрался на лошадь и поспешил ретироваться.

– Стой! – крикнул ему барон. – Ты от меня так просто не уйдешь. Лайам жив?

Отец Гилрой пришпорил лошадь, чтобы та прибавила ходу, и крикнул, не оборачиваясь:

– Надеюсь, Бог не оставил его своей милостью.

Вожди кланов, живших на Северном нагорье, были людьми вспыльчивыми. Они славились своим непредсказуемым, безрассудным и грубым нравом. А также отличались жестокостью. Но скажи им об этом барон Джеффри в лицо, они решили бы, что барон им льстит.

Да, они были странными людьми, особенно вождь Бродик Бьюкенен. При встрече Бродик вновь сказал Джеффри, невзирая на родство, что на дух его не переносит, ведь он англичанин. Но поскольку его жена и племянница Джеффри тоже англичанка, добавил, что не терпит не всех англичан, а лишь некоторых.