— Почему так много назначений в 17-ю? — спросил я. — Разве они обычно не одного берут?

Командир кивнул.

— Да, верно. Но в этот раз почему-то сделали запрос на большее число выпускников.

— Есть соображения, почему? — спросил я.

— Уверен, что вы это узнаете, когда поступите в их распоряжение, — ответил командир.

Когда после собрания все стали расходиться, чтобы продолжить вечеринку, мы с Майком задержались. Тогда-то он и задал вопрос, который терзал и меня.

— Почему меня направляют в 15-ю? — спросил Майк командира.

Тот помедлил.

— Лучший выпускник обычно получает право самостоятельно выбрать место своего назначения… Ты бы пошел в 17-ю. Но посуди сам: 15-я тоже заслуживает того, чтобы время от времени получать выпускников-отличников.

В действительности 15-я эскадрилья пополнялась лучшими пилотами с каждым вторым выпуском. Майк спокойно воспринял ответ. Он был лучшим пилотом в группе, а его вклад в разработку тактики действий беспилотников был неоценим.

БПЛА-сообщество немногочисленно, поэтому я не сомневался, что когда-нибудь нам еще представится случай полетать вместе.

Перед тем как оформить документы на убытие к новому месту службы, я передал инструкторам черновик тактического справочника, попросив их поспособствовать его публикации. Офицер по применению систем вооружения, полистав бумаги, скептически поморщился.

— Он неправильно оформлен.

— Я решил, что офицер-оружейник тоже мог бы внести сюда свою лепту, — ответил я и быстро ретировался, не дожидаясь ответа.

Покидая расположение эскадрильи, я столкнулся с Гленном, направлявшимся вместе с курсантом-новичком от авиатренажеров к комнате инструктажа.

— Белка, форму можешь не паковать, — сказал он. — В 17-й она тебе не понадобится.

И оказался прав.

Горы в восточном Афганистане близ Тора-Бора окружали небольшой глинобитный дом, словно крепостная стена.

Я кружил над домом, всматриваясь в его изображение, лениво поворачивающееся на HUD-дисплее. Активности не наблюдалось, не было видно даже бродячих собак, выискивающих, чем поживиться. Угли в костровой яме, которые ярко горели еще несколько часов назад, когда оператор средств обнаружения переключился на инфракрасную камеру, остыли.

Мы пасли курьера, по сути, «шестерку». Наблюдение за ним было частью крупной операции по выслеживанию одного из высших руководителей «Аль-Каиды». Перекрестье прицела было наведено на окно спальни (или гостиной, если хотите). Судя по размерам дома, он состоял только из одной комнаты.

Ракеты были деактивированы. Мы здесь не для того, чтобы стрелять. Мы должны наблюдать.

Май 2004 года. Мы размещались в засекреченном месте неподалеку от Объединенного оперативного центра, курировавшего наши операции. При проведении сверхважных операций ООЦ функционировал как информационный узел. Он координировал наши действия с действиями наземных боевых подразделений, участвующих в глобальной антитеррористической борьбе.

Даже с высоты семи с половиной километров над землей горы Гиндукуш кажутся настоящими исполинами. Горный регион Западный Вазиристан находится на границе между Афганистаном и соседним Пакистаном. Между высоченных пиков и глубоких лощин пролегает лишь несколько троп. Зимой проходы заваливает снегом, и сообщение между странами прерывается. Единственная полноценная дорога находится в полутора сотнях километров к югу от нас, там, где Гиндукуш сглаживается.

Жители региона переживали суровую зиму в полной изоляции от внешнего мира. «Аль-Каида» со своим союзником «Талибаном» выходила из зимней спячки в апреле, когда открывался первый перевал. И теперь мы следили за тем, как они начинают восстанавливать свои агентурные сети и перебрасывать в Афганистан боевиков.

Мы тщательно фиксировали каждый шаг курьера. Распорядок его жизни мы изучали для того, чтобы заранее знать, где он будет находиться, если (или когда) Объединенный оперативный центр решит его замести. Следовало захватить курьера, а не ликвидировать. Пленные террористы давали нам возможность по крупицам выстроить общую картину агентурных сетей врага. Мы хотели получить от этих людей информацию, с помощью которой могли бы по цепочке выйти на самый верх.

Конечной целью президента было найти Осаму бен Ладена. В Интернете по-прежнему продолжали появляться видеоролики с бен Ладеном в камуфляже, с «АК-47» за спиной. Могло сложиться впечатление, что видео снято где-нибудь в южной части Нью-Мексико. Единственным способом отыскать террориста было установление его контактов. Поэтому мы и наблюдали за маленьким домом, надеясь, что курьер выведет нас на более крупную рыбу.

Мы все наблюдали и наблюдали. И это была мука мученическая, которой, казалось, не будет конца.

— Так мы что, вообще никогда не стреляем? — спросил я Хрена, моего пилота-инструктора.

Как и Гленн, он сидел позади меня в офисном кресле на колесиках. Прежде чем разрешить мне самостоятельные полеты, Хрен — капитан, почти отслуживший двухлетний срок в «Хищнике» — должен был убедиться, что я к этому готов. Я никогда не интересовался, откуда у него такой позывной. По званию он был капитаном и скоро должен был закончить службу в программе «Хищник». Родом из Калифорнии, он держал себя с благодушным безразличием, редко позволяя себе волноваться о чем бы то ни было. Я так и видел, как, уехав в отпуск, он катается на доске по волнам.

— Тут большинство парней заканчивают свою двухлетку, так и не совершив ни одного боевого выстрела, — ответил он.

У меня оборвалось сердце.

Я-то подписался, потому что хотел помочь своей стране в борьбе с терроризмом. Хотел сделать вклад в обеспечение безопасности американцев. Наблюдение за темной хижиной в ночи не очень-то соответствовало моим устремлениям. В конце концов, я мечтал стать летчиком-истребителем в первую очередь из-за возможности стрелять. Не то чтобы меня тянуло убивать людей. Просто у меня всегда было такое чувство, что мы приносим пользу лишь тогда, когда что-нибудь или кого-нибудь уничтожаем.

Впрочем, без разведывательных операций боевых не бывает, убеждал я себя, а слежка и выявление сети «Аль-Каиды» в будущем приведут к авиаударам по конкретным целям. Только так мне удавалось сохранять концентрацию во время отупляюще нудных полетов.

По окончании нашей двухчасовой смены в бокс пришел новый экипаж. Я проинформировал парней о ходе полета, состоянии воздушного пространства, распоряжениях из ООЦ, погодных условиях и всем остальном, что могло представлять важность. После того как они взяли «Хищник» под контроль, мы покинули станцию наземного управления и шагнули под яркое солнце.

Между станцией и могучими дубами, окружавшими наш лагерь, была натянута маскировочная сетка, и проникавший сквозь нее солнечный свет образовывал на земле причудливую мозаику из ярких золотистых пятен. Высокая влажность воздуха, характерная для начала лета, несколько притупляла ощущение прохлады в боксе. Я быстро прошмыгнул мимо второй станции наземного управления и нырнул в оперативный центр эскадрильи, прежде чем успел покрыться потом.