– Из тех, с кем Гоша общался? – наморщил лоб Рубальский. – Ну, разве что есть такой таксист, Коля Кремнев… Но тот, даже если что и знает, никому не скажет. Это в смысле, если он каким-то образом замешан в это дело. В чем я лично сомневаюсь. Хотя… Мне пришла в голову мысль – а что у нас делал Кремнев в тот день, когда исчез Игорь? Интересная версия, проверьте!

Рокер отставил чашку, бросил взгляд на часы, которые показывали половину седьмого утра, и проговорил:

– Мне, пожалуй, все-таки пора… Отосплюсь у себя дома. – Он вытащил мобильник и набрал номер вызова такси. – Кремнев мог бы меня подвезти, но он в такое время уже спит, – сказал Рубальский. – У него рабочий день – точнее, ночь – заканчивается около пяти часов утра.

Машина пришла на удивление быстро, и этот в чем-то экстравагантный, в чем-то представительный, а в чем-то очень нелепый и комичный человек все же покинул мою квартиру, так и не завязав шнурки на ботинках. Я ожидала звуков падения тела в подъезде, но этого так и не случилось. Впрочем, все же Рубальский упал – прямо около моего подъезда, подходя к подъехавшему такси. Водитель вышел из машины, помог певцу подняться, и вскоре красные габаритные огоньки мелькнули на выезде из моего двора. Мне пора было хотя бы немного отдохнуть, и я, пройдя в свою спальню, привычно сунула пистолет на его обычное место – под подушку.

Наступил понедельник, но ясности в нашем деле не прибавилось ни на грамм. Из тех людей, которые были в близких дружеских отношениях с Минаевым, я не разговаривала только с таксистом Кремневым. Все остальные трое фигурантов дела: Валерия, Рубальский и Строгачев – сходились в одном – Игорь был человеком скрытным и очень себе на уме. Многое в его жизни оставалось загадкой по этой причине.

Для очистки совести я решила посетить своих друзей в полиции, чтобы выяснить, не было ли каких-либо происшествий в городе, вероятностно связанных с исчезновением Минаева. Увы, встретивший меня, как всегда, неуемным балагурством и отнявший у меня, соответственно, кучу времени капитан Папазян просмотрел – весьма поверхностно, кстати, – сводку происшествий и сообщил мне, что никаких задержанных, похожих на этого «властного мужчину» на фотке, представленной мною, не зафиксировано. Криминальные трупы также по облику были крайне далеки от обличья Игоря Минаева.

– Ты теперь специализируешься на потеряшках, – весело заключил Папазян, вставая между мной и дверью и показывая таким образом, что без болтовни отпускать меня он не намерен.

– Ты же знаешь, что клиентов, как и потерпевших, не выбирают. Это тебе не выборы в Госдуму, – шутливо огрызнулась я.

– Кстати, Иванова, а за кого ты голосовала? – тут же прицепился к этой фразе – и ко мне – Папазян. – Дай угадаю… Скорее всего, за Жириновского.

– Это еще почему?!

– А потому, что он близок тебе по духу.

– Слушай, это переходит все границы, Гарик! – возмутилась я. – Ты просто уже не знаешь, как еще меня поддеть… Таких людей, как ты, в Интернете называют троллями.

– Неправда! – стал отнекиваться Папазян. – Я не тролль. Я еще хуже! Я мумий тролль! Я самый ужасный армянин на Земле! И поэтому с тобой, самой ужасной на планете сыщицей, я могу составить великолепную пару, но ты почему-то очень низко меня ценишь…

– В полиции, наверное, тебе скучно, Папазян, – стараясь придать своему лицу выражение неимоверной жалости, сказала я. – Тебе бы надо в кино. Или в «Камеди Клаб». Вот, кстати: я нашла великолепное место для приложения твоей энергии, когда тебя наконец выгонят из органов! Именно «Камеди Клаб», и знаешь почему?!

– Знаю, знаю, – замахал на меня обеими руками Папазян. – Потому что его, как и все остальное смешное на свете, придумали армяне! Меня уже приглашали туда, я не пошел. Мартиросян лично приезжал, звал! Вот в этом кабинете сидел, на твоем месте. Но я ему сказал – тезка, спасибо, конечно, за доверие, но для меня полиция – это все!

– Ага, а Петросян к тебе не приезжал, часом? Лично? – с удовольствием выместила я на Папазяне досаду по случаю отсутствия позитива в моем расследовании. – В «Кривое зеркало» не звал – покривляться?

– Честно скажу – нет, не приезжал, – отрезал Папазян и добавил, подняв палец: – Но звонил!

– Так, понятно, – со вздохом констатировала я и поднялась. – Мне пора.

– Ну куда ты так торопишься, Танюша? – показал в улыбке ровные белые зубы Гарик. – Я же тебе сказал – по сводкам никого, похожего на твоего потеряшку, нет! Так что ты можешь спокойно сидеть и ждать, пока твой доблестный друг не совершит грандиозную работу и не раздобудет для тебя нужные сведения!

– Не думаю, что это конструктивный подход, – отрезала я.

– Почему? – не понял Папазян.

– Да потому, что не терплю вранья, – поморщилась я. – А с тобой я уже нахлебалась его вдоволь – за какие-то несколько минут.

– Напрасно ты так, Иванова! – упрекнул меня Гарик, переходя на сухой официальный тон. – Вот когда я стану великим и известным и журналисты будут драться за право взять у меня интервью, я в нем все о тебе расскажу, всю правду! Я тебе такую антирекламу сделаю, что у тебя совсем клиентов не останется! Вот так!

– А я поступлю умнее: сама дам интервью, опередив тебя. И заранее предупрежу общественность, что честность и откровенность никогда не были твоими отличительными чертами. Так что можешь прикинуть, чего в этом ракурсе будет стоит твое интервью! Причем у тебя оно еще только в перспективе, да и то весьма призрачной, а у меня есть реальный шанс: ко мне журналисты наведываются с завидной регулярностью, и ты об этом знаешь!

Это была правда. Ну, или почти правда: я, конечно, не звезда мирового уровня, но в нашем достославном Тарасове фигура довольно-таки известная. И журналисты действительно несколько раз порывались взять у меня интервью, и один раз им это даже удалось. Причем Папазян был в курсе: именно к нему предварительно заявился какой-то корреспондент из местной криминальной газетки, чтобы написать о суровых полицейских буднях. А Папазян по простоте душевной, ну, и желая похвастаться одновременно, небрежно сообщил, что иногда он сотрудничает с частными детективами, к примеру, с Татьяной Ивановой он на дружеской ноге… Тем самым Папазян вырыл собственную могилу.

Журналист, услыхав о подобном факте, тут же потерял интерес к прозаической рутинной работе правоохранительных органов, поняв, что описать будни частного детектива будет гораздо интереснее для читателей. После чего он намертво приклеился к Папазяну, требуя сообщить ему мои координаты. Гарик пошел на попятную, но было уже поздно. Напрасно наш горячий армянин с жаром доказывал, что ничего романтичного в работе частного сыщика нет, напрасно врал, что все детективы живут исключительно за счет «милостей» сотрудников полиции, скидывающих им информацию с барского плеча, – журналиста было уже невозможно остановить. Он горел желанием беседовать со мной и только со мной. А поскольку высокое начальство строго проинструктировало Гарика, чтобы он со всей ответственностью отнесся к визиту прессы и постарался красочно разрекламировать работу убойного отдела, а Папазян, выходит, перестарался и завалил все дело, чувствовал он себя, мягко говоря, не очень хорошо…