Митрополит не стал прерывать службы, да и незачем было: ведь слёзы человеку приносят радость и очищают его грешную душу. Видимо, недаром император попросил об отпевании – он что-то чувствовал, только не мог выразить этого в словах, да и не пробовал. Иногда и слова бывают не нужны.

Настоятель Лавры благословил раба Божьего Александра и пожелал помощи в делах грядущих, дабы отвратить императора от смертных дум. Тот встал с колен и выразил желание повидаться со схимником Алексием. Келейник отца Алексия провёл императора в спальный корпус Лавры, остановился у одной из дверей и постучал в неё со словами:

– Господи, Иисусе Христе, Боже наш, молитвами Отец наших и всех святых да будет воля твоя…

Из-за двери после непродолжительного молчания послышался голос старца:

– Аминь!

– Входите, Ваше Величество, – поклонился келейник императору. – Старец Алексий ждёт вас.

Дверь перед государём открылась, и он увидел в полутёмной тесной монашеской келье самого старца, который все свои дни проводил в молитве и редко с кем соглашался разговаривать. Стены кельи наполовину были обиты чёрным сукном. У северной стены были низкие нары, на которых стоял пустой гроб. У восточной стояло большое деревянное распятие и возле Креста Господня виднелись нарисованные на холсте предстоящие Дева Мария, евангелист Иоанн и Мария Магдалина. Император перекрестился и отвесил земной поклон Кресту Господню.

– Входи, Александр, я давно ждал тебя, – старец обернулся к императору и показал ему рукой на деревянные нары, единственное место в келье, где можно было сесть, но на которых стоял свежесколоченный некрашеный гроб. – Я раньше ждал тебя, после того, как ты ездил к Серафиму в Дивееву пустынь, но человек предполагает, а Бог – располагает. Видать, тебе не с руки было. А просто так к молитвенникам приходить не след.

– Что верно, то верно, – согласился император. – Только откуда тебе известно моё путешествие к отцу Серафиму Саровскому?

– Сорока на хвосте принесла, – улыбнулся старец. – Да ты присядь, Государь, гроб нам не помешает. Скоро предстоит мне ответ держать перед Высшим Судом, вот и сплю в гробу, обживаю свою последнюю постелю.

Старец подошёл к нарам, отодвинул гроб чуть в сторону, посадил на краешек нар императора и присел сам.

– Знаю, что не только к отцу Серафиму ездил, – продолжил старец. – Так ведь?

– Так, – подтвердил император. – Я пять лет назад ездил на Валаам. Поехал один, запретив кому-либо сопровождать меня хоть издали. Вместе с братией я простаивал долгие монастырские службы и ничуть не уставал! Однажды на раннюю литургию явился слепой старец, живущий в одном из скитов на острове. До монастыря слепец дошёл сам, но войдя в храм, случайно оказался возле. Старец поднял меня с колен и руками ощупал лицо. Видимо, он почувствовал, что я чужой в монастыре, поэтому спросил:

– Кто ты?

– Раб Божий, – ответил я.

Но слепец ещё раз провёл рукой по моему лицу и чуть слышно произнёс:

– Все мы рабы Господа нашего. Только когда будешь жить в скиту, в утреннее и вечернее правило включай тропарь Богородице: «Царице моя преблагая…».

Я ничего не смог ответить тогда, – Александр на секунду замолчал. Потом продолжил:

– Не смог ответить потому, что при смятении чувств не способен был что-то произнести.

– Оно и правильно, что не поблазнело, – согласно кивнул старец. – Однако же, намедни наш настоятель после литургии великим князьям Константину и Николаю пакибытие[21]учинил. Небось, всё по завету императора Александра?

– Вестимо так, отче, – склонил голову император. – За державу нашу болею. А Николай будет истинным императором. Супротив него Константину претензий ставить не надобно. Я и завещание прежде составил. А теперь оба благословение Божие получили.

– Вот и ладно, значит, так Богу угодно, – согласился схимник Алексий. – Токмо не хочешь ли ты, мил человек, поведать как в Дивеево ездил?

– И то верно, – вздохнул Александр. – Исповедаться перед дорогой надо.

В то утро отец Серафим не находил себе места. Сразу после утреннего Богослужения, он принялся подметать келью, крыльцо, а потом принялся убирать и двор. Келейником у старца был пономарь Егор. И когда он увидел, что старец собственноручно принялся за уборку, то хотел было сделать всё сам, но старец Серафим воспротивился:

– Ты, Егорушка, займись своим делом, аки устав требует. Я же должен ко встрече великого гостя подготовиться.

Егор подивился речам старца, потому как никто из именитых гостей не сообщал о желании посетить Дивееву пустынь. Однако возражать не стал и отправился к себе в пономарню. Но не успел Егорушка сделать двух шагов, как услышал, что по дороге к монастырю мчится коляска. Так и вышло. От ближайшего перелеска показалась коляска, запряжённая тройкой породистых гнедых. Рысаки мчались во весь опор, и вскоре ко двору монастыря подкатила знатная коляска, но странно – кучера в ней не было, конями управлял сам гость. Это могло показаться малость чудным, только кто в Дивееву пустынь не захаживал! Так что желание приезжего посетить старца Серафима без сопровождающих выглядело нормально. В этот раз прибыл к отцу Серафиму всего лишь один гость, но старец поспешил навстречу к приезжему, поклонился тому в ноги и молвил:

– Здравствуй, Великий Государь!

Затем отец Серафим взял приезжего за руку и повёл в келью. Пономарь Егорушка так и остался стоять, открыв рот от неожиданности.

– Как же так? – соображал пономарь. – Государь Всея Руси не может приехать в гости абы как, без слуг, без лакеев, без форейторов! Такого просто не может быть! Да и Преображенцы не отпустили бы императора без пригляду. Что деется?!

Меж тем старец Серафим провёл Государя, ибо это действительно был он, к себе в келью и усадил на лавку в красном углу.

– С дороги чаю не мешало бы императору откушать? – полувопросительно обратился старец к Александру.

– И то верно, – кивнул Государь. – Да ты, я вижу, успел уже самовар истопить?

Император протянул руку к стоящему рядом на столе пузатому самовару и потрогал бок.

– Верно, Государь, – поклонился отец Серафим Александру. – Ждал я тебя, потому что ни свет, ни заря уже знал, что ты сегодня ко мне на чай заглянешь.

– А откуда знал-то? – удивился император. – Эх, да что это я, – махнул он рукой. – Если знаешь, значит от Господа…

Александр для верности поднял правую руку и перстом указал в небо. Но старец Серафим промолчал, потому как не на все замечания отвечать надо. Он достал из тумбочки две чашки для чая и принялся разливать заварку. По келье тут же расползлись сочные запахи полевых трав, поскольку старец любил испить травяных настоев после трапезы. Император мгновенно оценил пристрастие отца Серафима к травяному чаю и благодарно принял чашку из его рук. Затем, отпив глоток-другой, Государь довольно покачал головой, дескать, такого чая ни в России, ни во Франции отведывать не пришлось.