Из бронетранспортеров выбирались афганские солдаты и занимали позиции, стал нарастать ответный огонь. Пулемету советского БРДМ вторили пулеметы с афганских машин. Если бы сержант не заметил блик стекла, то колонна попала бы в огневые клещи, выбраться из которых вряд ли удалось. А сейчас техника остановилась метрах в четырехстах, не доехав до устроенной душманами основной засады.

— Рустам! — Подполковник забарабанил в борт машины кулаком, а потом приподнялся и крикнул в люк БРДМ: — Рустам, связь давай со штабом в Рухе! Передавай о ситуации — вызывай авиацию!

Темп стрельбы нарастал. Выстрелы из гранатометов душманов не достигали целей, и стало видно, как боевики пытаются подобраться ближе к колонне, прикрываясь скальными выступами. Сейчас ситуацию могла спасти пара «крокодилов», как называли здесь солдаты вертолеты огневой поддержки «Ми-24». «Два захода и склоны были бы чистыми, а уж мы им показали бы цели», — с ожесточением думал подполковник, стреляя из автомата по перебегавшим душманам.

— Рустам, какого черта?

— Не берет, Сергей Иванович! — высунув голову, прокричал прапорщик. — Ущелье. Знали уроды, где засаду устроить.

— Передай по колонне, чтобы выбивали гранатометчиков! Они что там, слепые?! — заорал Кравченко.

— А я что делаю?! — в ответ огрызнулся Рахманкулов.

Бурхонов рядом стрелял короткими очередями, зло скаля зубы. Пули изредка попадали в броню машины, и он, отплевываясь и опуская разгоряченное потное лицо на руки, цедил:

— «Сарбосы»! Какие все же «сарбосы»…

Кравченко покосился на сержанта, успокаивающе похлопал его по плечу. Слово «сарбаз», как назывались пехотинцы в афганской армии, да и во многих армиях этой части Азии, в переводе с персидского означало «удалец», «рискующий головой». Сейчас эти удальцы пятились, прикрываясь броней бронетранспортеров, и вяло отстреливались, почти не целясь.

— Назад надо, товарищ подполковник. Сейчас подойдут ближе и пожгут бэтээры.

— Нет, Савфат, — покачал головой Кравченко. — Назад нам путь закрыт, и мы как в мышеловке.

Словно в доказательство слов подполковника замыкающий афганский БТР внезапно развернулся на узкой дороге, забравшись передними колесами на склон, и, разбрасывая протектором мелкие камни, помчался по дороге назад. Высунув голову из люка и прижимая к шее ларингофоны, Рахманкулов вызывал командира колонны и требовал, чтобы тот остановил удирающий БТР. Но командир машины или водитель, неизвестно, кто там остался, не слушал команд. Афганские солдаты, оставшиеся на дороге, что-то возмущенно кричали вслед машине. И тут случилось то, о чем предупреждал Кравченко: вспышка с серым дымом вспухла на левом борту бронетранспортера, и он тут же сбавил ход, стал отклоняться вправо и наконец замер, уткнувшись передней частью в камни. Люк открылся, и из него на дорогу выпал солдат. Афганец подергался несколько секунд в конвульсиях и замер. А из чрева бэтээра густо повалил черный дым. Душманы с криками бросились со склона к подбитой машине. Кравченко и Бурхонов, а следом и несколько афганских солдат очередями заставили отступить нападавших и снова залечь за камнями.

— Дави гадов! — стиснув плечо сержанта, приказал Кравченко. — А я поползу к афганскому командиру. Растерялся он, что ли? Нас же тут скоро перебьют всех!

Бурхонов перебежал к афганцам, которые лежали в ряд на обочине, велел им, чтобы стреляли короткими очередями и прицельно — экономили патроны и не давали атаковать душманам. Рахманкулов развернул башню БРДМ назад и ударил из крупнокалиберного пулемета по камням. В воздух взлетело мелкое каменное крошево, поднялись столбы пыли. Один или двое душманов упали, а остальные стали отходить прочь от подбитого бэтээра в более надежное укрытие.

Командир колонны — афганский лейтенант, недавно учившийся в Таджикистане на офицерских курсах, — сносно говорил по-русски. Кравченко очень рассчитывал, что молодому командиру удастся втолковать прописные истины и побудить к действиям. Из полутора десятка солдат, которые находились в голове колонны, человек пять были уже убиты или тяжело ранены. Остальные еще отстреливались и относительно успешно сдерживали натиск душманов. Помогал в этом еще и пулемет с последнего оставшегося бэтээра. Однако каждую секунду стоило ждать более удачного выстрела из РПГ, и тогда огневая мощь оборонявшихся уменьшится катастрофически. В отличие от душманов у солдат в колонне не было большого числа крупнокалиберных пулеметов.

— Не подпускай их близко! — упав рядом с лейтенантом, сказал Кравченко. — Есть у тебя хорошие стрелки? Пару солдат-снайперов отправь вон туда! Видишь слева козырек? Пусть выбивают пулеметчиков и гранатометчиков!

— Отходить надо, прорываться назад! — растерянно проговорил лейтенант, озираясь по сторонам. — Мы до засады немного не дошли, значит, надо назад.

— А это ты видишь? — Подполковник ткнул пальцем назад, указывая на подбитый БТР. — Они захлопнули ловушку! И сзади они сейчас стянули основные силы в надежде на нашу панику! Обратно нам не позволят прорваться. Только вперед!

— Как мы прорвемся? — нервно, почти истерично закричал лейтенант. — Один БТР и ваша БМД. Мы не сможем вывезти всех живых и раненых — не поместятся! Я не брошу своих солдат!

— Идиот, — пробормотал Кравченко и помотал головой, успокаивая сам себя, потом заговорил громче и уже спокойно: — Смотри, у нас угроза в основном справа по склону. Я отправляю свою машину вперед на большой скорости. Мы будем гасить огневые точки и шквалом огня прикрывать тебя, а ты пойдешь следом, на своем бэтээре. Прикрывай нас огнем, сосредоточив огонь на левом склоне. Раненых на броню, здоровые пусть бегут между нашими машинами. Здесь всего метров четыреста до следующего поворота. Дальше мы их броней прикроем! Не трусь, мы не подпустим душманов, если погонятся за ними. Понял?

— Да, — кивнул лейтенант, и в его глазах блеснула надежда.

— Тогда командуй своими! Живее! Как только моя машина пойдет вперед, бегом за мной! Главное — уничтожить гранатометчиков и спасти технику — без нее не уйдем… За поворотом разворачиваем технику и прикрываем отход отставших солдат. Ну, а дальше пятимся сколько сможем…

Патроны заканчивались — этого следовало ожидать. Афганские солдаты в колонне не имели такого запаса, который подготовили себе душманы для атаки. Очереди становились все короче, и чаще раздавались одиночные выстрелы, а некоторые вообще перестали стрелять.

Подполковник понимал, что душманы уже догадываются о причинах снижения темпа стрельбы и могут предпринять атаку.

Он на секунду закрыл глаза: «Полчаса боя, и мы без патронов…»

А открыв их, поманил сержанта, присев у заднего колеса бронемашины:

— Бурхонов! Видишь две канистры с бензином на корме у подбитого БТРа? Мы прикроем тебя, а ты, прячась за валунами, доберись до него. Отбрось канистры подальше, насколько сможешь. И сразу залегай между камнями! Найди местечко себе понадежнее. Мы прострелим канистры, бензин потечет, а там небольшой уклон. Я из подствольника подожгу бензин, а ты сразу назад по прикрытием огня и дыма! Устроим завесу…