Оставаясь обнаженной дрожу от страха и предвкушения. Сердце начинает биться чаще. А правильно ли я делаю, что слезаю с дивана и встаю в колено локтевую позу, задницей к двери.

Будет эпично, если бабушка зайдет обратно.

Но мне сегодня везет. Только тяжелые шаги я слышу за спиной, но и они затихают. Мне кажется, я уже узнаю его шаги из тысячи, его голос, его запах.

Он молчит, а я дрожу и невольно покачиваю бедрами еле заметно, но из пещерки по ноге уже течет влага от того возбуждения, что тисками сжимает внутренности.

Ну же, не томи. Такое ощущение, что он парализован и даже не дышит. Парализован видом моей заднице и того, что скрывается между ног. Двух розовых губок и дырочки, в которой уже пусто и ноет от желания.

Боже, сделай уже что-нибудь! Мне кажется, я кончу только от осознания, что ему нравится мой вид сзади.

— Ноги шире и пальцы в пизду, — наконец командует он грубо и звук его шагов оповещает — он рядом,. Слышу звон пряжки и сжимаюсь, боюсь что именно ремнем он будет срывать свою злость.

Внезапно прохладная кожа касается шеи и я охреневаю. Он затягивает мне ремень на шее и кончик берет в руку и натягивает меня назад, заставляя прогнуться.

Чувствую легкое давление на шею, пальцы внутри уже сами собой двигаются, разнося по телу легкие отголоски наслаждения. Но весь комфорт и удовольствие разбивается в дребезги, когда его широкая ладонь хлестким ударом накрывает белую чувствительную плоть задницы.

Вскрикиваю, и тут же получаю новый удар.

— Кричи, — рычит и бьет снова продолжая выгибать мою спину с помощью ремня на шее. — Сегодня я говорю тебе «Кричи».

Но и ничего другого мне не оставалось, потому что удары стали сыпаться один за другим. И не было пряника. Только ладони-кнуты, обжигающие задницу, снова и снова.

В какой-то момент, когда горло уже заболело от криков, я поняла, что боль почти прошла, вместо нее стало приходить легкое удовольствие.

Влагалище вокруг пальцев стало пульсировать, а тело уже возжелать этого острого болезненного желания, что возникало после каждого удара и тесноты в горле.

И вдруг удары прекратились. Резко так, неожиданно, и удавка на шее ослабла.

Прохор просто навалился на меня, развернулся и положил на себя.

— Спасибо, — только и говорит он, и я натружено улыбаюсь.

— Вы и правда болеете? — спрашиваю смело, пока он глубоко дышит, не открывая глаз.

— Волновались, Олеся Романовна.

— Только как за источник доходов, отвечаю и чуть улыбаясь, веду пальцем по твердым и, правда, нездорово горячим губам.

— Лжешь, — сорвался он на ты и открыл своим магнетические глаза, ожидая ответа.

— Лгу, — не стала я отрицать вдруг заметил как его рука шарит в кармане, а затем он надевает медицинскую маску.

— Это чтобы не заразить тебя.

— Очень мило, — улыбаюсь я и вдруг оказываюсь на диване с максимально широко разведенными коленями. Не понимаю, как он собрался… О?!

Не могу сдержать смех, когда вижу в маске прорезь для языка.

Он улыбается глазами, и вдруг опускает голову и начинает неистово меня облизывать. Ввинчивать язык внутрь и снова приступать к вылизыванию клитора, да так резко, так сладко, что удовольствие поднимается во мне высоко, плывет, живет. Все вокруг заволакивает туманом и оргазм вспыхивает в нем яркой ослепительной вспышкой.

Кончаю громко, вижу, что вся маска влажная от моих соков. Он собирает влагу на пальцы и растирает по моей взбухшей киске.

Хочу его поцеловать, поблагодарить за невероятный кайф, но понимаю, лучше не рисковать. Все таки Вову заражать не хотелось бы.

И тут вспомнила, что шла сюда проверить его здоровье, тем более, что вижу, как ему потихоньку плохеет.

— Вы не могли бы лечь на диван? — и он тоже, наверное чувствуя усталость, подчиняется.

— Вы ели?

Боже, какой вопрос. Еще бы спросила, ходил ли он в туалет.

— Нет, а кухарка придет только завтра, — хрипит он и закашливается.

Так нехорошо. Пусть он выгонит меня, но я хотя бы накормлю его, как следует. Если конечно найду продукты в этой ультрасовременной кухне.

Нашла.

— Что вы делаете, — спрашивает он меня через несколько минут приподнимаясь на локте, и я чувствую как он жжет мне голую спину взглядом. Да, я не стала одеваться. Тем более с его вниманием готовится гораздо веселее.

— Вам лучше лечь, — говорю и прикусываю язык, смотрю через плечо и вижу его еле заметную улыбку. Наглую и возбуждающую.

— Решили покомандовать? Думаете я настолько обессилел что не смогу выпороть вас снова?

— Верю, — И нет гарантий, что порка мне не понравится. — Никогда не имела к этому склонности, мне больше нравится быть. — слово-то какое бы подобрать.

— Нижней, — подсказывает он, и я чувствую, как жар подбирается к щекам.

— А к чему у вас есть склонность?

Такой простой вопрос и ответов очень много, но также понимаю, что если это и не проверка, то очень на нее похоже.

«В первую очередь к вам» — думаю и отвечаю: — Мой сын, фитнес, сериалы, и книги… ничего необычного.

Он замолкает, продолжая лежа на боку смотреть, как я уже запускаю в бульон клецки и уменьшаю огонь.

Я приношу ему куриный суп с зеленью, и он пару секунд на него смотрит и крутит в руке ложкой.

— Надеюсь, не отравить меня хотите? После экзекуции над вашей за… — он замолкает, а я улыбаюсь.

— Нет, что вы…

Прохор зачерпывает ложкой суп, смотрит мне на обнаженную грудь и торчащие сосочки, дует на суп так, что ко мне возвращаются мурашки.

Он подносит ко рту ложку, а я уже переживаю. Вдруг невкусно.

Ложка во рту и Прохор вдруг прикрывает глаза.

— Что-то случилось? — тревожно спрашиваю я и получаю ответ, заставивший меня все дальше падать в эту бездну Прохора. Дима никогда не хвалил меня за кулинарные способности и просто принимал все как данность.

Прохор же:

— Ничего в жизни своей вкуснее не пробовал. Как у вас так вышло?

Наше милое свидание прерывает мой телефон. А там высвечивается Дима и я понимаю, пора возвращаться в реальность.

-- Завтра 12.30 Олеся, - говорит мне он перед уходом

А я только и шепчу, спеша домой - "завтра"..

Вам комфортно читать вечром? )) Всех люблю)))

На счет завтра Прохор конечно погорячился. Он проболел два дня, а потом уехал в командировку.

Жизнь без него превратилась в череду ожидания и минут счастья, когда он писал мне сообщения.