Нет, прежняя я умерла, но возродилась совсем другая Алиса.

Я себя не узнаю, поражаюсь перемене, но я войду в новый образ и буду вполне довольна переменами.

Прошел год

Алиса

— А мне капучино с карамелью и чизкейк, — говорю Адаму, который идёт делать заказ. — Или нет… Стой! Панакоту, а нет… — задумываюсь и Адам, усмехаясь, закатывает глаза, но терпеливо ждёт, когда мое величество определится.

Хороший он все-таки парень. Другой бы на его месте не терял на меня столько времени и не ждал, когда я одарю его вниманием. Тем более я давно обозначила, что не хочу в принципе никаких отношений, кроме дружеских, но он все равно рядом. Нет, я, конечно, подозреваю, что у него есть интимная жизнь — физиология берет свое, но серьезных отношений он не заводит. А жаль, Адаму нужна милая нежная девочка, которой бы он отдал всю свою нерастраченную любовь.

— Савина, определись уже! — поторапливает меня парень.

— Ладно, возьми на свой вкус.

Адам цокает и уходит к стойке кафетерия, а я смотрю вслед, рассматривая его широкие плечи. Адам пловец, и фигура у него божественная. Он симпатичный, стильный, добрый, с чувством юмора — не парень, а мечта. Только не моя мечта… Мне хорошо наедине с собой.

— Да, папуля? — отвечаю на звонок, отворачиваясь к окну.

— Что с твоим холодильником? — вполне серьезно, даже строго спрашивает он.

— А что с ним?

— Почему он пуст?

— Опять несанкционированный обыск? — смеюсь.

Так вышло, что после больницы папа забрала меня к себе, мама не возражала, а мне тогда было все равно, где смотреть в потолок. Первые дни мы просто существовали вместе на одной территории и молчали. Мама навещала меня каждый день, плакала, за что-то просила прощения, обнимала, а я никак не могла понять, за что ее прощать… Мне вдруг стало все равно, кто виноват. Уже ничего не вернуть назад. И каждый должен брать ответственность за свои поступки. Но мое отношение к матери изменилось. На меня давили стены квартиры, в которой я родилась, стало невыносимо находиться с ней рядом и делать, что хочет она. Наверное, я плохая и неблагодарная дочь. Я не оправдала надежд и вложенных в меня сил. Но я вдруг поняла, что все, чем я жила и к чему стремилась, не принадлежало мне. Это мама хотела, чтобы я занималась музыкой, это мама решила, что мне нужно поступить в медицинский, и еще она решила, что мне не нужен ребенок… Нет, я не держу зла, не таю обиды, и не кричу, как ее ненавижу. В моем возрасте глупо обвинять родителя, когда есть своя голова на плечах.

Я изменила свой образ жизни. Это произошло не намеренно, все шло своим чередом. Теперь я живу одним днем. Порывами, эмоциями и спонтанностью, не откладывая на завтра то, что хочу сделать сегодня. Я ни о чем не мечтаю, никого не боготворю и не строю планов на будущее. У меня всегда есть один новый прекрасный день.

В один из таких дней я решила встать с кровати привести себя в порядок и приготовить нам с папой ужин. Потом на несколько месяцев это стало нашим ритуалом. Мы долго разговаривали о моей учебе, его работе — о чем угодно, только не о том дне, когда я хотела уйти из реальности. И я была благодарна ему за то, что не лезет в пустую душу, не расспрашивает, не обвиняет, не ругает и не решает за меня, что делать. Я рассказала ему все сама, просто так, в один из выходных я проснулась и захотела рассказать. Конечно, я не называла имен и мест. Мой рассказ был абстрактный, не обо мне, а о некой девочке, кукле, которую с детства одевали в красивые платья, холили, лелеяли и играли в нее, рисуя сценарии жизни. И о том, как кукла мечтала об Идоле и боготворила его. А он тоже в нее сыграл — свою игру. Но Идол не виноват, он просто не знает других игр и не приемлет правил. Есть любимые игрушки, а есть одноразовые, с которыми интересно играть только в определенный момент, а потом они становятся неинтересны. И никто не виноват — так устроены люди.

Папа только сказал, что ему жаль, что его не было в тот момент со мной рядом, и он винит себя за это. Он, конечно, сокрушался и требовал назвать имя моего Идола и даже не подозревал, что часто смотрит бои с этим человеком, болеет за него и восхищается. Я не поведала отцу, кто на самом деле его любимый боец. Иногда лучше не рушить образ, который мы себе рисуем и которым восхищаемся.

В один из дней я решила, что не хочу учиться в медицинском и перевелась в университет к Адаму. Теперь я изучаю маркетинг и рекламу, мне вдруг стало это интересно. Зачем мне это нужно и кем я стану в будущем — не задумывалась, потому что живу одним днем. Мама была жутко недовольна, но меня это уже не волновало.

Папа снял мне небольшую квартиру-студию возле университета. Я хотела переехать в общежитие, но он настоял на отдельном жилье. Я пыталась минимизировать его расходы и работала в небольшой кофейне. Мне нравилось делать людям кофейные напитки и рисовать на пенке, нравился запах свежемолотого кофе, корицы, карамели и выпечки. Но, к сожалению, платили там мало, и мой работодатель был больше заинтересован в дневных сменах, но из-за учебы я могла работать только по вечерам.

Поэтому сегодня мы с Адамом ждем мою однокурсницу в студенческом кафе. Алина работает в недавно открывшемся клубе, и у нее есть для меня работа в вечерние смены. Заканчиваю разговор с отцом, обещая хорошо питаться. И ругаю его за то, что он опять забил мой пустой холодильник.

— Давно ждете?

Запыхавшаяся Алина снимет куртку, шарф и вешает одежду на стул. Моя новая подруга — довольно эффектная блондинка. Спортивная, подтянутая, сексуальная, я бы даже сказала — порочная. Очень раскованная, но не вульгарная. Про таких говорят «в этой девушке что-то есть».

— Да нет, только подошли, — двигаюсь ближе к подруге.

К столику подходит Адам с двумя стаканчиками кофе и тирамису.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А мне?! — Алинка надувает губы и смотрит на Адама невинными глазками. — Ну, пожалуйста! Мне только кофе с соевым молоком. А я тебя поцелую! — заявляет Алина. — В губы! Давно хочу узнать, насколько ты вкусный.

Мы начинаем хихикать, а Адам уходит за кофе. Алинка убегает в туалет, я принимаюсь за десерт, с удовольствием облизывая ложечку, замечая, как Адам сглатывает и садится рядом. В такие моменты мне его искренне жаль. Ну не получится у нас ничего! У меня теперь стойкий иммунитет на мужчин. Мне вкусно просто играть, но не подпускать слишком близко. А с Адамом нельзя играть, ему нужно дарить себя.