То, что Таннер спрашивал ее согласия, не только удивило Фокс, но и обрадовало, потому что вчера, когда Таннер настаивал на том, что он поедет первым навстречу Брайтману и его солдатам, Фокс показалось, что стычка из-за того, кто из них двоих за что отвечает, неизбежна.

— Я решаю, каким идти маршрутом, — сказала она осторожно, словно прощупывая сложившуюся ситуацию. — Вам решать, с кем вам ехать.

— Кто-то готовит завтрак, — заметил Таннер, когда они приблизились к лагерю. — По-моему, пахнет беконом.

Фокс была рада, что он не видит ее лица. Она вытерла о штаны вспотевшие ладони. Это пахло от нее!

— Вряд ли. Нам придется сейчас отказаться от завтрака.

Пич уже был на ногах и хлопотал вокруг мулов. Она прошла мимо него к канаве, чтобы смыть жир с рук и лица. Пич удивленно на нее посмотрел, но она буркнула:

— Потом все расскажу.

Если бы не золото, они могли бы обойтись без Ханратти и Брауна. Но золото было, и Фокс подозревала, что она не раз еще пожалеет о том, что согласилась взять такой груз.

Через сорок минут она вывела свой караван за пределы форта.

Около полудня она объявила короткую остановку для того, чтобы немного перекусить и дать попастись животным, хотя среди зарослей полыни травы было очень мало.

После того как все утолили голод галетами с ветчиной и сыром и выпили обжигающе горячий кофе, Фокс обратилась к своим спутникам:

— Я уверена, что вы заметили, что нас преследуют. Я не знаю, тот ли это отряд пайютов, что вчера, или другой.

Таннер достал из седельной сумки бинокль и внимательно оглядел окрестности.

— Я их вижу. — Он передал бинокль Каттеру Ханратти. — Как вы думаете, они на нас нападут?

Фокс пожала плечами:

— Карсон-Синк в четырех часах пути. До того как отменили почтовую службу на перекладных пони, это была почтовая станция. Я хочу, чтобы мы там заночевали. А пока, если пайюты намерены нас атаковать, мы увидим их задолго до того, как они к нам приблизятся. Их сейчас не больше восьми или десяти человек, так что силы почти равные. — Она допила кофе. — А теперь — в путь.

Вскочив в седло, она еле удержалась, чтобы не застонать: спина и ноги болели после двух дней езды. Остальные, наверное, чувствовали себя не лучше, но мужчины не станут жаловаться, если она не подаст виду, как ей тяжело. Ханратти и Браун, а возможно, и Таннер, скорее ступят в зыбучий песок, чем позволят женщине оказаться более стойкой.

— Раз вы улыбаетесь, значит, ситуация не такая уж и плохая, — заметил Таннер, подъезжая к ней. Становилось жарко. Он снял куртку и остался в рубашке с закатанными рукавами и жилете. К концу дня он наверняка обгорит. Когда она предупредила его об этом, он лишь пожал плечами. — Я провожу почти всю свою жизнь в шахте. А на солнце так хорошо. К тому же если будешь целый день на солнце, все равно обгоришь.

В этом он был прав. На всем пути не было ни малейшей тени, даже вдоль реки не было никакой растительности, и им все чаще стали попадаться белые пятна солончаков.

— Насколько серьезна угроза нападения индейцев?

— Трудно сказать, — ответила Фокс, вспоминая, намазала ли она лицо мазью против загара, приготовленной Пичем. — Солдаты Брайтмана разыскивают тех, кто убил семью Уотсонов. Так что пайюты обозлены. Если им удастся как следует себя взвинтить… могут произойти и другие инциденты.

— И мы будем первыми, на кого они нападут. — Таннер внимательно следил за горизонтом. — Неужели вы видите так далеко? У вас должно быть такое же острое зрение, как у орла.

Это был второй комплимент, который он ей сделал, и Фокс растерялась. Во всяком случае, подумала она, это похоже на комплимент. Ведь видеть, как орлы, — это хорошо. Но она не знала, что ему ответить.

— Вы когда-нибудь участвовали в стычке с индейцами? Она облегченно вздохнула. Теперь у нее было что сказать.

— Несколько раз. У всех племен сейчас есть лошади и оружие, но патронов не хватает, и они не могут часто упражняться в стрельбе. Если только индеец не подойдет почти вплотную к своей мишени, он наверняка промахнется. Но если они пустят в ход луки и стрелы, тут равных им нет.

Поскольку они покинули форт в спешке, Таннер не успел побриться. Фокс глянула на отросшую щетину и подумала о том, что ему, наверное, придет борода. Хотя ей больше нравились бритые мужчины.

Интересно, размышляла Фокс, сознает ли Таннер, что, несмотря на свой восточный выговор и дорогие сапоги и одежду, он представляет собой не менее внушительную фигуру, чем Ханратти и Браун? Но авторитет Ханратти и Брауна держался на оружии, Таннер легко завоевывал его своей манерой поведения — уверенной, с чувством превосходства. Достаточно было взглянуть на этих трех мужчин, чтобы безошибочно определить, кто из них босс.

Возможно, некоторые посчитали бы его высокомерным. Даже в том, как он носил шляпу — немного набекрень, — было нечто вызывающее, не говоря уже о том, с какой решительностью он брал все в свои руки. Но Фокс нравились высокомерные мужчины. Не было ничего противнее неуверенных хлюпиков или таких, кто предпочитал подчиняться, а не быть лидером. Конечно, с высокомерными труднее ладить из-за их раздражающей склонности всегда считать себя правыми.

— Как вы думаете, кто-нибудь попытается украсть у вас золото?

Он повернул голову и встретился с ней взглядом.

— Нет, не думаю.

Его ответ был доказательством того, что ее мнение о нем правильное. Никакие аргументы никогда не смогут убедить его в том, что он не прав. Что ж, придется ему все испытать на собственной шкуре. Дай Бог, чтобы она ошиблась, но это было маловероятно. Впрочем, ее уверенность свидетельствовала о том, что и она не лишена заносчивости.

— Видите вон там вдали деревья? Это почтовая станция. Там будет хорошее пастбище для животных, поскольку станция находится между озером и рекой, так что травы там будет вдоволь. — Она медленно и внимательно оглядела вершины холмов. — Похоже, сегодняшний день кончится благополучно.

На самом деле предсказать это было невозможно. Но если бы Фокс была пайютом, она напала бы сейчас, а не позволила бы своей мишени скрыться за толстыми глинобитными стенами станции. Скорее всего сегодня можно уже не беспокоиться об индейцах.

Старая почтовая станция была совсем крошечной: загон для лошадей и один дом, в котором могло разместиться не более десяти человек, да и то без особых удобств.

— В этих заброшенных местах есть что-то жуткое, — поежился Таннер, когда они въехали во двор.

Фокс взглянула на него с удивлением. Надо же, она только что подумала о том же самом. Домик явно разрушался. Один угол крыши провис, а из трубы вывалилось несколько кирпичей.

— Станцию закрыли всего четыре месяца тому назад, — сказала Фокс.

Да, природа здесь была суровой. Жара, холод и ветер с песком делали свое дело: высасывали жизнь и из людей, и из домов.