таким же всепоглощающим, как и тогда, когда мы встретились. Стерлинг часто говорил мне, что я принадлежу ему. Он сказал, что мое тело знает. Мне просто нужно было дать своему разуму время согласиться.

Когда мои шелковые шорты и его пижамные штаны оказались на полу спальни, у меня не было никаких сомнений в том, что клятвы, которые мы дали, были тем, чему суждено было случиться. Он, без сомнения, был тем мужчиной, которого я должна любить. У него была вся я – мой разум, мое тело и моя душа. Мы были созданы для того, чтобы дополнять друг друга. Другого объяснения нашей связи не существовало.

– Черт, – выкрикнула я, когда он вошел глубоко в меня, моя спина выгнулась, а колени поднялись, я прижала пятки к его заднице.

Убрав мои длинные волосы с лица, Стерлинг пристально посмотрел мне в глаза. От темноты в комнате его взгляд сделался еще темнее, как если бы я смотрела в две черные дыры. Даже без света он притянул меня к себе.

– Ты чертовски идеальна.

Мои пальцы скользили по его сильным плечам, пока он наполнял меня снова и снова. То, что начиналось как спринт, превратилось в марафон. Толчок за толчком, я чувствовала каждый дюйм, пока он подталкивал себя к краю и облегчал себе путь.

– Черт, Стерлинг. Это приятно.

Он обхватил мою щеку, продолжая медленную пытку.

Внутрь и наружу.

Его широкая грудь поверх моей груди. Наши тела кожа к коже. В человеке надо мной горел ад. Я чувствовала жар от его прикосновения и видела искры за закрытыми веками. В его движениях также чувствовалась сдержанность, я почувствовала трепет.

Мои руки потянулись к его щетинистыми щекам.

– Не сдерживайся, Стерлинг.

Его движения замерли.

– Черт, так много всего. – Его лоб склонился к моему. – Я не хотел бы причинить тебе боль, Арания.

Я вытянула шею и губы навстречу его губам.

– Ты никогда этого не делал. И никогда не сделаешь. – Я снова поцеловала его. – Я не знаю всего, с чем ты имеешь дело, но я помню, кем ты меня назвал.

Мои глаза привыкли к полумраку, его взгляд стал более пристальным.

– Ты моя.

Кивнув, я сказала:

– Ты сказал мне, что я должна быть твоей королевой. Вы король, мистер Спарроу. Позвольте своей королеве разделить ваше бремя.

– Блять.

Это был скорее рев, чем рычание, когда Стерлинг прервал нашу связь.

Вскоре я уже стояла на четвереньках, пока Стерлинг лепил меня по своему вкусу. Пластилин в его руках, я согласилась на это, зная, что буду вознаграждена.

Он провел своей большой рукой по моему заду.

– Как поживает эта сексуальная задница?

Я ухмыльнулась, вытягивая шею и оглядываясь на него.

– Если я скажу тебе, что все в порядке, ты изменишь это?

Быстрый удар пришелся по одной ягодице, затем по другой, прежде чем он дотянулся до моих бедер и толкнулся вперед, полностью заполняя меня.

– Ох, черт.

Навалившись на меня всем весом своего тела, он дразняще убрал мои волосы с шеи.

– Вот так, Солнышко. Все эти непристойности. Вытащи их.

И я вытащила их, я это сделала.

Я попросила своего мужа разделить его бремя. Время потеряло смысл, когда мы чередовались между безудержным трахом и медленными, внимательными занятиями любовью. Это был танец, и темп менялся от песни к песне. Я услышала мелодию, Стерлинг вёл.

Я кончила.

Он кончил.

Я кончила снова.

Как будто ему нужно было добраться до финишной черты.

С этой целью его хватка усилилась. Я тоже видела это на горизонте вместе с восходящим солнцем. Вместе мы взорвались, дрожь распространилась по всему телу. Каждый синапс воспламенился, и я снова крепко вцепилась в мужчину надо мной.

Когда наше дыхание выровнялось, и я полностью насытилась, положив голову ему на грудь и слушая ровное биение его сердца, я не приблизилась к пониманию тонкостей его проблем, и все же в глубине души я знала, что он разделил их. Настойчивость и напряженность внутри него по прибытии в спальню исчезли и сменились моментом покоя и, возможно, усталости.

Когда проснулась, я снова была одна.

Растянувшись на наших мягких простынях, я поразилась тому, как крепко я заснула после визита Стерлинга. Выдавая желаемое за действительное, я надеялась, что он тоже немного поспал. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что я сплю обнаженной.

Этого состояния я старалась избегать, так как одна маленькая девочка иногда пробиралась в нашу комнату и в нашу кровать. Мои мышцы болели наилучшим образом, когда я приподняла одеяло и подвинулась к краю кровати.

На прикроватной тумбочке лежала записка.

«Позвони мне, когда проснешься. Нам нужно тебе кое-что сказать.

С любовью.

Стерлинг. «

Я не могла объяснить тот ужас, который проник в мои мысли. Если несколько секунд назад я вспоминала блаженство, то теперь я волновалась. Быстро побывав в ванной – надев халат, плеснув немного воды на лицо и позаботившись о других вещах, – я завязала халат и направилась к своему заряжающемуся телефону.

Гудок прошёл только раз.

– Стерлинг?

– Приходи на второй.

– На второй?

Я не просила пояснений.

Я знала, что означает «второй». Я сомневалась в его просьбе. За восемь с лишним лет я ступала на этот конкретный этаж менее полудюжины раз.

– Да, – ответил он. – У нас есть кое-что, на что ты должна посмотреть.

Я сделала глубокий вдох.

– Ты пугаешь меня, Стерлинг.

– Солнышко, надень что-нибудь. Отведи Голди к Лорне на кухню и спускайся.

– Но...

Звонок завершился.

Я встала, качая головой.

– Черт, черт, – пробормотала я, когда дверь в спальню со скрипом открылась.

– Мамочка, что ты говоришь?

Я поспешила к Голди.

– Мама пела песню.

– Я не знаю этой песни.

– Я научу тебя ей, когда ты подрастешь. Давай соберемся и спустимся позавтракать.

– Мы можем сегодня пойти в парк?

Я потянулась к ее руке.

– Мы могли бы притвориться.

Ее маленькие плечи поникли.

– Мне надоело притворяться.

Присев на корточки, я положила руку ей на лоб.

– Ты заболела?

– Нет, – ответила она как ни в чем не бывало. – Я устала притворяться.

Я улыбнулась, обхватив ладонями ее маленькие щечки.

– Хорошо используешь слова. – Я наклонила голову. – Ты устала притворяться, но у тебя это так хорошо получается.

Ее темно-карие глаза заблестели.

– Да?

Я продолжала:

–