Мэдлин. – Он клянется, что они не с севера, по крайней мере, не под его присмотром.

Мэдлин кивнула.

– Саша хороший человек.

В комнате воцарилась тишина, реальность навалилась на нас.

Хорошие люди способны на плохие поступки.

Патрик нарушил молчание, объяснив внутреннюю работу клана на улицах. В данный момент лояльность была очень важна и, возможно, подвергалась нападкам. Хотя нашим верным службам безопасности по–прежнему доверяли, прорваться через одну из них к одному из нас было бы большим выигрышем для того, кто пытается произвести впечатление на новый режим МакФаддена.

Рид повернул электронный планшет к столу.

– Гаррет подтвердил, что это была твоя сегодняшняя посетительница, Арания.

Я кивнула, увидев девушку.

– Она сказала, что ее зовут Мишель.

– У нас пока нет подтверждения ее имени, – сказал он. – Из-за любви к клиентам в институте меньше камер, чем мне бы хотелось.

Да, он упоминал об этом раньше. Пристальный взгляд, который я сейчас получала от своего мужа, сказал мне, что он тоже упоминал об этом.

– Но, – продолжил Рид, – мы смогли выделить эту фотографию, на которой она входит в институт сегодня утром.

– Откуда она могла знать, – спросила Мэдлин, – что Арания будет там сегодня? Она делит свое время между этим местом, институтом и «Полотном греха».

Рид кивнул.

– У нас был тот же вопрос. – Он провел пальцем по экрану, и появилось несколько картинок. – Она была в институте каждый день в течение последних четырех дней. Тебя там не было до сегодняшнего дня.

Поскольку сегодня была пятница, это означало, что большую часть этой недели она провела в коридорах института.

– И вы подтверждаете, что она не является резидентом?

– Никаких записей о ней.

– Как она провела внутри всю неделю, и никто ее не расспросил? – спросила я.

– Я поговорил с командой безопасности, – сказал Мейсон, – теперь, когда её опознали, ей не разрешат вернуться. Справедливости ради, она вписалась в роль – выглядела как надо. Короче говоря, она смешалась с толпой, и никто этого не заметил. Кроме того, она нашла маршрут, чтобы избежать главных входов.

Я выпрямилась.

– Какой маршрут?

– Через доставочный док.

Мои глаза широко раскрылись, я повернулась к Стерлингу.

– Это больше не повторится, – сказал он. – Мейсон позаботился об этом с командой безопасности, прикрепленной к институту.

Холодный озноб пробежал по мне.

– Мог бы кто-нибудь из... МакФадденов... Могут ли они попытаться навредить институту?

Лорна накрыла ладонью руку мужа, и все четверо мужчин кивнули. Контраст между Лорной и Ридом усиливал их красоту как пары — высокий и миниатюрная, темный и светлая, большой и маленькая. Мюрреи были воплощением притягивания противоположностей.

– Это имеет наибольший смысл, – сказал Рид, его темные глаза сверкнули в мою сторону. – Подумай об этом. Они хотят возродить империю торговли людьми двадцатилетней давности. Институт Спарроу не только борется с торговлей людьми, помогая выжившим, но и активно сотрудничает с медицинскими, юридическими и правоохранительными органами. Это противоположность тому, чего они хотят.

– Твоя система безопасности получает повышение, – сказал Мейсон.

– Я ценю заботу о личностях клиентов. Это не имеет первостепенного значения по сравнению с важностью твоей безопасности, безопасности персонала или безопасности самих клиентов.

Я посмотрела на Мэдлин и Лорел.

– Моя безопасность означала их безопасность.

– Делай то, что тебе нужно, – сказала я.

Вероятно, это было потраченное впустую дыхание. Если Стерлинг или другие мужчины хотели чего-то добиться, они не ждали моего одобрения. Тем не менее институт был моей мечтой. Я могла, по крайней мере, верить, что мое одобрение ценится.

Рид продолжил.

– У нас есть фотографии Мишель, – он взял ее имя в кавычки, – входящей в институт. А вчера у нас было это видео с ее уходом.

– Машин нет?

– Поблизости нет. Патрик сотворил свое волшебство с дорожными камерами и получил это.

Рид показала кадр, на котором она садится на заднее сиденье черного седана.

– Заднее сиденье, – сказала я.

– Ее везут, – добавила Лорна.

– Посмотрите на это, – сказал Рид, когда зернистые кадры начали двигаться.

Мы все ахнули.

– Ее короткие волосы были париком, – сказала я.

Мы все смотрели. Оказавшись на заднем сиденье, застенчивая молодая леди откинула капюшон и сняла парик. Более длинные светлые волосы рассыпались по ее спине, когда машина отъехала. Было что-то еще – ее манеры. В коротком ролике застенчивость девушки сменилась уверенностью.

– Она притворялась, – сказала я.

– Судя по номеру, машины в аренде. – Патрик ухмыльнулся. – Дай мне еще несколько часов. Я выясню, с кем связана эта женщина.

Мне почти не хотелось спрашивать.

– Что насчет конверта?

– В нем был порошок, – ответил Рид.

– Я думала, ты сказал, что это безопасно, – ответила Лорел.

– Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в составе. – Он пожал плечами, широко улыбаясь. – Записка должна все объяснить. Я был немного отвлечен возможностью отравления.

– Что там? – спросила я.

– Остатки дискет, скорее всего, с начала 1990-х годов.

Мой желудок скрутило, я повернулась к Стерлингу.

– Дискеты. Что было в записке?

– Там было сказано ждать следующей засады.

– Засады, – повторила Мэдлин.

Я поймала зеленый взгляд Лорны. Она понимающе посмотрела на меня. Мы обе наблюдали.

– Засада, – повторила я. – Для тех, кого здесь не было, когда МакФадден объявлял о своей кандидатуре на пост президента... – Я повернулась к Стерлингу. – Засада предназначена для того, чтобы намекнуть, что у них есть доказательства против Спарроу, что сделал твой отец?

– Мы можем предположить, что это так, – ответил он без эмоций.

– Я им не верю. У нас были все улики, которые спрятал твой отец. – А как насчет того, что мой отец дал каждому из них? У тебя есть все доказательства, которые были даны Аллистеру?

– Мы так и не нашли их, – ответил Рид. – И мы вычистили все не только из офисов «Спарроу Энтерпрайзис», но и из сокровищницы в Линкольн-парке.

Линкольн-парк был местом, где Стерлинг родился и вырос, где Аллистер жил с Женевьевой и где Женевьева Спарроу все еще проживала. Это был красивый особняк из известняка, и, если Стерлинг добьется своего, однажды он превратится в груду обломков – как только его мать перестанет им пользоваться.

Стерлинг