Не выдержав, я дёрнулась. Зло глянула ему в глаза, но наткнулась на стену непроницаемого спокойствия.

— Я хочу увидеть свою дочь, — сказала на удивление твёрдо. Наверное потому, что желание это было настолько сильным, что всё остальное меркло перед ним. — Разве нельзя было отложить всё это хотя бы до завтра? — махнула рукой на возвышающиеся колонны и высокие напольные вазы.

— Нет, — бескомпромиссно ответил Демьян и приказал: — Сними куртку. Я хочу, чтобы в день нашей свадьбы ты была в белом. Пусть это даже белый свитер.

— Тебе не кажется, что белый в нашем случае выглядит как-то… неуместно? — выплюнула я, вскинув голову.

— Не кажется, — только и сказал он и, пресекая дальнейший разговор, жёстко проговорил: — Пойдём. Всё уже готово. Нас ждут.

Я стиснула зубы и заставила себя промолчать. Ещё пару секунд мы так и простояли в гулкой тишине холла, глядя друг на друга. Я сдалась первой, ибо смысла тянуть не было. Резко отвернувшись, пошла вперёд. Раздающийся позади звук шагов не давал забыть о том, что я, отпущенная на волю, всё равно нахожусь под конвоем.

— Куда идти? — спросила, когда мы остановились возле уходящего вбок коридорчика.

— Снова строишь из себя жертву? — внезапно спросил Демьян, тоже остановившись.

Губы мои дрогнули в тщетной попытке ответить ему, но слов не нашлось. Буквально приковав меня взглядом, он проговорил очень тихо:

— Не стоит, Дарина.

Мне показалось, что он опять прикоснётся ко мне, однако ожидания не оправдались, и этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы на краю сознания мелькнула мысль, что, возможно, в чём-то он прав.

— Следующая дверь, — проговорил он всё так же тихо, точно таким же тоном.

— Демьян, — прежде, чем тронуться с места, позвала я и, поймав на себе его ожидающий взгляд, решительно проговорила: — Я не стану брать твою фамилию.

— Тебя никто не спрашивал, — жёстко проговорил он. Глаза его блеснули гневом.

Если до этого мне казалось, что одним лишь взглядом он способен подавить волю человека, теперь стало ясно — несмотря на время, проведённое вместе, я всё ещё почти не знаю его. Потому что то, что я увидела в его глазах…

— Я не… — попыталась было возразить, но он оборвал меня глухим рыком, исходящим, казалось, из самого его нутра.

— Моя жена не будет носить чужую фамилию, — едва шевеля губами, так, что у меня похолодели пальцы, а дышать стало трудно.

Его жена не будет носить чужую фамилию — приказ, утверждение, угроза. Что ещё, я понятия не имела. Но мне было ясно — будет так, как он сказал, и спорить не имеет смысла.

Зал, куда мы вошли, был небольшим, рассчитанным человек на десять-двенадцать, не больше. Никакого органа, никаких вычурных дорожек на полу. Лишь возле стола регистратора стояли две изящные фарфоровые вазы с пышными букетами живых лилий, источавших сильный сладковатый запах.

— Начинаем, — распорядился Демьян, едва только мы переступили порог. — И, пожалуйста, как я просил, без лишней волокиты.

Неожиданно я почувствовала его пальцы на своём запястье. Вздрогнула от неожиданности и инстинктивно попыталась высвободить руку, но Демьян посмотрел на меня так, что стало ясно — не стоит.

Подведя меня к столу, он посмотрел мне в лицо. Так же, как и в холле и в то же время совсем по-другому. Вдоль позвоночника тут же пробежали мурашки, таким тяжёлым был его взгляд.

— Поставьте, пожалуйста, свои росписи, — женщина подвинула к нам книгу регистрации браков. Положила ручку меж открытых страниц.

Напряжение, витавшее между нами, было ощутимо физически. Воздух разве что не трещал электрическими разрядами, и сотрудница ЗАГСа это несомненно чувствовала.

— Здесь? — спросила я, взяв ручку, и указала на строку.

Когда-то в моей жизни уже было что-то подобное. Когда-то… В то время я ещё верила в сказки. Свадебный марш, множество гостей, из которых я была мимолётно знакома всего с несколькими, отделанное вышивкой платье бледно-кофейного цвета…

Ручка в моих руках дрогнула, стоило мне вспомнить день, когда я согласилась выйти замуж за Эдуарда. Белое платье… Девчонкой я порой мечтала, как надену в день свадьбы именно белое, но Эдуард решительно запретил мне это.

— Белый — цвет чистоты и невинности, — отрезал он тогда и красноречиво глянул на мой ещё совсем плоский живот. Потом в глаза. — Никакого белого, Дарина.

Когда я попыталась возразить, он повторил то же самое — никакого белого. Теперь же я выходила замуж в белом, которого вовсе не желала. Ирония…

— Всё в порядке? — подала голос регистратор.

Я сильнее сжала в пальцах ручку. В порядке? Вряд ли. Но кому какая, в сущности, разница?

— Разве может быть что-то не в порядке? — подняла я на неё взгляд и быстро, затаив дыхание, расписалась в книге. Волком посмотрела на Демьяна.

Оставив без внимания показавшуюся мне самой неуместной колкость, он забрал ручку из моих рук. Пальцы наши соприкоснулись, напряжение хлестнуло разрядом по нервам, и я поспешно убрала руку. Не прошло и пяти секунд, как его красивая витиеватая подпись оказалась рядом с моей — кривой, почти что детской.

— Ваши кольца, — женщина достала из ящика маленький серебряный поднос и подвинула его к нам.

Взяв то, что было поменьше, я хотела было надеть его на безымянный палец, но Демьян твёрдо перехватил мою руку.

— Позволь я сам, — забрал у меня кольцо. И опять сердце моё бухнулось куда-то вниз. Невзначай пальцы его прошлись по моему запястью, по ладони.

Отделив безымянный, он аккуратно, мягко, но в то же время уверенно держа мою руку, надел кольцо, затягивая силок. Собрал мои пальцы в кулак, спрятал в своей ладони. Невольно я засмотрелась на наши руки, потом подняла взгляд на Терентьева.

— Теперь ты, — отпустив, он подал мне кольцо.

На миг я замялась, но всё же взяла его. С губ моих сорвался выдох в тот момент, когда оно заняло своё место на его пальце.

— Объявляю вас мужем и женой, — проговорила сотрудница, вторгаясь в наше странное уединение.

Я как будто вынырнула из прострации. Мужем и женой… Осознание того, что теперь я — жена Демьяна Терентьева, обрушилось на меня подобно мощной океанской волне.

— Могу я поцеловать свою супругу? — обратился Демьян к сотруднице, уголок его рта дёрнулся.

— Конечно, — та неловко улыбнулась. — Теперь вы можете закрепить свой союз поцелуем и, если желаете, клятвами.

— Обойдёмся без клятв, — на женщину он уже не смотрел. Повернулся ко мне и, взяв за руку, заставил подойти вплотную. — Да, Дарина? — спросил тихо. — Обойдёмся?

— Можем обойтись и без поцелуя, — отозвалась я, предприняв слабую попытку высвободить руку.

Он качнул головой.