Как правило, они поддерживали дружеские, далеко не уставные отношения с ротными командирами. Снабжали их продуктами получше, водкой и всячески втирались в доверие. Не у всех это получалось. Но Степан Снитко сумел найти общий язык с ротным Лимаревым, зная, что тот любит выпить и не откажется от хороших консервов или папирос.

Лимарев всячески поддерживал старшину, и связываться со Снитко было бы себе дороже. Но на этот раз лейтенант при виде самодовольного, хорошо выпившего старшины не выдержал.

– Смирно! – негромко скомандовал Краев. – Если увижу тебя еще раз в таком виде, будешь сидеть в яме под караулом, пока не протрезвеешь. Сумел урвать тайком спирту, хлебай его в стороне и поменьше ухмыляйся.

Растерявшийся от неожиданности Снитко переступил с ноги на ногу и заявил:

– Я ужин и боеприпасы привез. А до остального вам дела нет. У меня командир роты начальник.

– Стоять смирно. Я команды «вольно» не давал.

Краев знал, что во взводе бойцы его уважают, и не хотел терять авторитет, позволяя дурить выпившему старшине.

Сержант Коржак придвинулся поближе. Сделал вид, что отряхивает шинель старшины, и дернул его с такой силой, что Снитко едва удержался на ногах, черпанув синими офицерскими бриджами жидкую грязь.

– Осторожнее, товарищ старшина, – удержал его от падения Коржак. – Брючки у вас командирские, а заляпаны грязью. Пить поменьше надо. Товарищ Краев расхлябанности не терпит.

– Чего руки распускаешь? – начал было Снитко. – Я старше тебя по званию и… вообще. Знаешь, что бывает за нарушение устава?

Но Краев резко скомандовал:

– Свободен, товарищ старшина! Марш по своим делам. И больше в таком виде у меня не появляйся.

Вроде пустяк. Но Снитко, обидевшись на такое неуважение к своей личности, пожаловался ротному Лимареву, что его толкнули и вообще обращались во взводе Краева грубо, нарушая субординацию.

Старшему лейтенанту, кроме дополнительного пайка, Снитко принес фляжку разбавленного спирта – начальство надо уважать! Тот остался подарком доволен, но когда старшина снова завел разговор про неуважение к нему, Лимарев недовольно поморщился.

– Не разводи лишние склоки. Краева комбат уважает. Не сегодня завтра ротным поставит.

– А на чье место? – сразу среагировал Снитко, остро чуявший нежелательные для него перемены.

Простой вопрос смутил Лимарева. Сам он пока ничем не отличился. Рота имела какой-то авторитет лишь благодаря удачно проведенному Краевым бою. Возьмут и поставят лейтенанта на его место.

– Это я так, в принципе, – стушевался Лимарев. – В боях, сам знаешь, убыль людей большая. И вообще, меньше шляйся по взводам!

На ужин Лимарев Краева не позвал, назначив дежурным по роте. Посидели, выпили с политруком, двумя другими взводными, обсудили положение на фронте.

– Пока дороги развезло, немцы вряд ли полезут, – рассуждал Лимарев. – В грязи увязнут.

– К ночи подморозит, – заметил один из взводных. – Вон звезды высыпали, и ветерок холодный.

– Значит, нечего рассиживаться, – разозлился ротный. – Допиваем, что осталось, и по местам.

Младший лейтенант оказался прав. Ночью похолодало градусов до пяти мороза. К утру, хоть мороз и спал, земля оставалась твердой. Комбат Суханов прислушивался к звукам канонады и обходил позиции.

Его батальону достался участок шириной километров шесть. Видимость затрудняли участки леса, порой обширные. Отсюда в любой момент можно было ожидать удара. В разных местах виднелись холмы, где наверняка укрывались немецкие наблюдатели. Стояла тишина, и это было хуже всего. Тишина всегда скрывает что-то недоброе.

В полку имеется разведвзвод. Наверняка их посылали в поиск. Только много ли высмотрят одна-две группы на двадцатикилометровом участке? Пройдут, а через час немцы могут появиться.

Комбат позвонил командиру полка и попросил разрешения выслать группу батальонных разведчиков:

– Шесть километров полоса. Может, фрицы уже подтянулись, когда подморозило.

Командир полка дал добро. Только предупредил:

– Человек пять, не больше, пошли. И предупреди, чтобы в засаду не влетели. Если кто из твоих в плен угодит, головой ответишь.

– Ясно, – отозвался комбат Суханов.

В батальоне своя разведка штатами не предусмотрена. В каждой роте есть несколько бывалых бойцов, умеющих ориентироваться и действовать быстро. Комбат вызвал Краева, который после дежурства собрался вздремнуть. Объяснил задачу.

– Кого пошлешь?

– Сам пойду, – начал было лейтенант, но капитан перебил его:

– Отвыкай от своей привычки везде самому лезть. У тебя взвод, сорок с лишним человек в подчинении.

– Уже меньше. Убывают люди.

– Пошли Коржака и еще четверых ребят покрепче. Пусть осторожно пройдут километра полтора-два вперед. В бой по возможности не вступать.

– Понятно, – кивнул Андрей.

– И еще. – Лимарев с минуту помолчал, потом продолжил уже другим тоном: – Я гляжу, ты, лейтенант, слишком уверенным стал. Предупреди своих, на рожон не лезть. Сумеют взять языка – хорошо, но самое главное, никому в плен не попадаться. Новая дивизия оборону заняла. Фрицы наверняка будут рады кого-нибудь в засаду заманить и живьем взять. Ты это понял или нет?

– Так точно. Если такие предосторожности, зачем тогда затеваться?

Краев задал больной вопрос. Лимарев уже и сам жалел, что затеял эту разведку. Хотел активность показать, но если кто в плен попадет, отвечать в первую очередь придется ему.

– Разведка нужна, потому что мы ни черта не знаем обстановку. Может, за тем холмом уже минометную батарею установили и наблюдатели норы выкопали. Хватит лишних вопросов. Иди, готовь группу. Пять человек.

– Может, двоих-троих хватит? Коржак и Савенко что надо и вдвоем высмотрят. А пятеро – это целая толпа.

Лимарев был согласен со своим взводным. Но звонить снова комбату не решился. Если тот приказал пять человек послать, то пять и пойдут.

Война катилась и напоминала о себе с разных сторон. Сразу в нескольких местах слышалась отдаленная орудийная канонада. Высоко в небе проплыли штук пятнадцать тяжелых немецких бомбардировщиков в сопровождении истребителей.

Их обстреляли наши зенитки. Но батарея была всего одна, и бомберы миновали без потерь редкие облачка разрывов, лишь увеличили высоту.

Группа двигалась по низине, поросшей деревьями. Впереди Иван Коржак, следом остальные красноармейцы. Замыкал отделение Тимофей Савенко, которому тоже недавно присвоили «сержанта». Пять винтовок, гранаты, у Ивана Коржака трофейный штык-нож в ножнах.

– Тимофей, – подозвал Коржак своего помощника. – Поднимись чуть выше по склону, там обзор получше. Оглядись вокруг хорошенько.