Взвод лейтенанта Шанева выдвинули в боевое охранение. Подразделение было неполное, четыре пулемета «максим» с расчетами, сам лейтенант, подносчики боеприпасов, наблюдатели, всего около двадцати человек.

Пулеметные окопы были выкопаны метрах в ста пятидесяти от дороги. Впрочем, как таковой дороги не существовало. Это была колея, залитая мутной жижей. Машины и повозки, обходя наиболее глубокие выбоины, размесили землю, как тесто, где ухабы чередовались с ямами и воронками.

Николай Шанев, наибольшего роста, светловолосый, закончил училище в сорок первом году, боевого опыта не имел, но ситуацию схватывал быстро.

Когда послышался шум моторов, он приказал никому не высовываться и огонь без команды не открывать. Сначала прошли несколько мотоциклов, следом три танка, два из них «Т 3» с 50 миллиметровыми пушками. Лейтенант знал, что вступать с ними в бой бесполезно, они расстреляют его взвод, даже не сворачивая с дороги.

Он послал связного доложить, что параллельно линии обороны полка, не приближаясь к ней, двигается довольно многочисленная немецкая передовая группа. Немного отстав от танков, шли четыре грузовика с солдатами, буксуя в грязи и тяжело переваливаясь на ухабах.

– Ну что, врежем по фрицам? – поглядел он на своего помощника Степана Авдеева. – Четыре «максима», устроим такую встречу, что сразу про Москву забудут.

Авдеев, старше возрастом своего командира, только вздохнул. У него была семья, дети, а бой вряд ли закончится в их пользу. Развернутся танки и сметут взвод снарядами или смешают с землей гусеницами.

Но Авдеев видел, что лейтенант уже загорелся предстоящим боем.

– Товарищ лейтенант, тебе решать, – отозвался Авдеев. – Можно ударить, но только голову не терять. Выпустим по ленте и сразу отходим. Иначе все здесь останемся.

Пулеметчики, молодые ребята, ровесники лейтенанта, а кто и моложе, уже наводили прицелы на ползущие в раскисшем месиве грузовики.

Ударили дружно. Три машины остановились, третья пыталась уйти под защиту кучки берез. Пули прошивали насквозь борта и кабины, немцы спрыгивали вниз. Некоторые оставались неподвижно лежать, другие спрятались за грузовики и открыли ответный огонь.

Большинство солдат были вооружены автоматами. Понеся первые потери, они стреляли часто и не точно. Четыре «максима», с их высокой плотностью огня, не давали немцам поднять головы, отползали прочь раненые. Один из грузовиков уже горел, остальные осели на пробитые шины. Вытекал бензин, который тоже мог загореться в любую минуту.

Прячась за машинами, немцы устанавливали пулемет. Но плотный огонь «максимов» накрыл его, поджег второй грузовик. Расчеты уже меняли расстрелянные ленты и вставляли в казенники новые.

– Николай, уходим! – тряс за плечо лейтенанта Степан Авдеев. – У нас уже двое ребят ранены.

Но азарт боя был слишком велик. Не так часто удавалось застать немцев врасплох и накрыть огнем сразу четырех «максимов». Кто-то считал убитых, одновременно стреляя из винтовки.

– Десятка два уложили!

– Надо остальных добивать.

Мотоцикл с пулеметом пытался прийти на помощь, но поединка не выдержал. Тяжелые «максимы» были дальнобойнее и прошили «БМВ» вместе с водителем. Однако немецкий пулеметчик успел разорвать несколькими пулями кожух одного из «максимов» и тяжело ранить командира расчета.

В сторону пулеметного взвода разворачивался один из танков. Николай Шанев понял, что пора срочно отступать. Вокруг позиций взрывались снаряды, пули с хлюпаньем вонзались в мокрую землю. Колеса пулеметов вязли в грязи, часть людей несла раненых.

Торопливо разбирали три «максима», четвертый вел непрерывный огонь. Но немецкий танк уже пристрелялся. Прямое попадание снаряда разбило пулемет, погибли два человека из расчета.

Взвалив два разобранных пулемета, то ли бежали, то ли прыгали по грязи. Четвертый «максим» катили на руках, добивая последнюю ленту. Снаряд взорвался в нескольких шагах. Упал второй номер, прошитый несколькими осколками.

Пулемет был тоже выведен из строя, смяло казенник, сплющило кожух. Подхватив раненого товарища, расчет «максима» догонял взвод.

Больше всего лейтенант опасался, что танк догонит уцелевших людей и перебьет остатки взвода. Чувствуя вину, Николай взял одного из бойцов физически покрепче, собрал противотанковые гранаты и приказал Авдееву как можно быстрее уходить.

Истек кровью и умер раненый пулеметчик. Шанев махнул рукой помощнику:

– Не задерживайтесь. Возьмите документы и уходите. Потом похороним.

Спрятавшись среди ивняка, лейтенант и красноармеец лежали с заряженными противотанковыми гранатами. Но «Т 3» остановился возле глубокой канавы, дал несколько очередей из пулеметов и двинулся в другую сторону.

Докладывая комбату о результатах боя, Николай Шанев ожидал выговора или чего похуже. Но получил благодарность. И не столько за убитых немецких солдат, как за своевременно открытую стрельбу.

Оказывается, звонили из штаба дивизии, узнавали, что происходит. Позже один из офицеров штаба вспоминал, что о бое и танках, двигающихся по направлению к левому флангу, доложили генералу Панфилову.

Изучив обстановку, он пришел к выводу, что основной удар будет нанесен на совхоз Булычева, на левом фланге, где держал оборону 1075 й стрелковый полк. Так оно и оказалось.

Как и другие части, 1073 й стрелковый полк зарывался в землю, зная, что не сегодня завтра продолжится немецкое наступление. Полк занимал центральный участок обороны. Самыми опасными считались фланги, а поэтому полоса обороны полка занимала около двадцати километров.

Лейтенант Краев вместе со своим взводом копал окопы. Холодный дождь, который не прекращался целый день, заставил комбата выделить часть людей для сооружения землянок и временных шалашей.

К ночи доставили боеприпасы, а полевая кухня привезла горячий ужин. Вымотанные тяжелой земляной работой, люди ели без аппетита. Набросились на старшину:

– А водку почему не выдали?

– Наркомовские сто граммов с наступлением холодов положены!

Старшина Снитко усмехался:

– Вы еще холодов настоящих не видели. А водку начнут выдавать с наступлением морозов.

– Зато себя не обделил. Хватнул где-то хорошо.

– Хорошо или плохо, никто не видел. Ешьте кашу, пока не остыла. Еду, махорки привез, а вы все бурчите. Спасибо сказать надо, что старшина такой заботливый.

Краев, проходя мимо, остановился, оглядел старшину Снитко. Тот держался крепко, но был явно выпивши.

– Имеются замечания, товарищ лейтенант? – улыбался во весь рот старшина. – Я свои обязанности выполняю, как положено.

Будь это месяц-два назад, когда Андрей еще не побывал в бою и не хоронил ребят из своего взвода, он бы прошел мимо. Старшины в ротах считали себя куда выше взводных лейтенантов.