Когда я подошла к ближайшей беговой дорожке, Мэддокс заканчивал упражнения на пресс. Мои кроссовки «Адидас» скрипели при каждом соприкосновении с резиновым полом. Я ступила на дорожку и продела край своей белой футболки с надписью «ФБР» сквозь безопасную застежку.

– Но почему сейчас? – спросил Мэддокс через весь зал. – Зачем приходить сюда во время моего обеденного перерыва? Разве ты не можешь заниматься утром или вечером?

– Ты видел этот зал до и после этого времени? Все тренажеры заняты. Чтобы полноценно потренироваться и избежать уймы потных тел, лучше всего приходить в твой час, потому что тогда сюда никто не сунет носа.

– Правильно, я не позволю.

– Значит, попросишь меня уйти? – проговорила я, глядя на него через плечо.

– В смысле, прикажу?

Я пожала плечами:

– Понимай, как знаешь.

Мэддокс остановился взглядом на моих узких леггинсах, обдумывая это, а потом перешел на брусья, поднимая ноги почти до уровня груди. Если он тренируется в таком духе пять раз в неделю, то неудивительно, что у него идеальный пресс. По лицу парня струился пот, а весь торс блестел.

Я сделала вид, что не замечаю Мэддокса, и нажала на кнопку, включая беговую дорожку. Полотно медленно поползло вперед, и я ощутила знакомую вибрацию под ногами. Надела наушники, ища спасения в музыке, – мне не хотелось думать о Мэддоксе, который за моей спиной совершенствовал и так совершенное тело. Потом я увеличила скорость, сосредоточиваясь на беге.

После нескольких кругов я вытащила из уха наушник, и тот повис на моем плече. Я повернулась, глядя на зеркала слева от себя и обращаясь к отражению Мэддокса.

– Кстати, я тебя раскусила.

– Правда, что ли? – пыхтя, ответил Мэддокс.

– Будь уверен.

– И что это, мать твою, значит?

– Я не позволю тебе осуществить задуманное.

– Ты всерьез думаешь, что я пытаюсь саботировать твою работу? – с иронией спросил он.

– А разве нет?

– Я уже сказал, что нет. – Через пару секунд он уже стоял рядом с беговой дорожкой, положив руку на поручень. – Линди, знаю, что произвел на тебя не самое лучшее впечатление. Признаюсь, что поступил так намеренно. Но я стремлюсь к тому, чтобы сделать своих сотрудников лучше, а не разрушить их карьеру.

– Ты и про Сойера так считаешь?

– У агента Сойера за плечами багаж, о котором ты ничего не знаешь.

– Так просвети меня!

– Не мне рассказывать эту историю.

– Вот как? – ухмыльнулась я.

– Я тебя не понимаю.

– Ты не разрешаешь ему разговаривать со мной из-за чьей-то истории?

Мэддокс пожал плечами:

– Мне просто нравится вставать у него на пути.

– Да уж, твоя вспышка гнева после ухода агента Сойера это объясняет. Превосходно!

Мэддокс покачал головой и отошел. Я хотела вернуть наушник на место, но босс вдруг вновь направился ко мне:

– Значит, я козел, потому что пытался уберечь тебя от такого кобеля, как Сойер?

Я нажала на кнопку, и дорожка остановилась.

– Мне не нужна твоя защита, – фыркнула я.

Мэддокс хотел что-то сказать, но потом вновь ушел. На этот раз он скрылся за дверью мужской раздевалки. Через восемь минут, окончательно разозлившись из-за его поведения, я спрыгнула с тренажера и зашагала в том же направлении.

Зайдя внутрь, я увидела, что Мэддокс стоит возле раковины и чистит зубы. Его волосы были влажными, а наготу скрывало лишь полотенце.

Он сплюнул, прополоскал рот и постучал щеткой по раковине.

– Чем могу тебе помочь?

Я переступила с ноги на ногу:

– Может, твои чары и действуют на начальство, но я тебя раскусила. Даже не сомневайся, что я вижу тебя насквозь. Я никуда не исчезну, так что прекрати играть в свои игры.

Босс бросил щетку в раковину и подошел ко мне. Я отступила назад, ускоряя шаг. Вдруг спиной я уперлась в стену и ахнула. Мэддокс поставил руки по обе стороны от меня, над моей головой. Его лицо было всего в паре дюймов от моего, а кожу еще покрывали капельки воды.

– Агент Линди, я повысил тебя до руководителя. Почему ты решила, что я хочу избавиться от тебя?

Я вздернула подбородок:

– Твоя идиотская история про Сойера идет вразрез с остальным.

– Что ты хочешь услышать?

От него исходил аромат мятной пасты и геля для душа.

– Правду.

Мэддокс подался вперед и провел носом по моему подбородку. Потом дотронулся губами до моего уха, и у меня чуть не подкосились колени.

– Ты можешь получить то, что захочешь.

Он отстранился и опустил взгляд на мои губы.

У меня перехватило дыхание, но я быстро взяла себя в руки. Мэддокс приблизился и прикрыл глаза, останавливаясь почти у моих губ.

– Ну же, скажи, – прошептал он. – Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

Я прикоснулась пальцами к его животу, провела по рельефным мышцам, собирая капельки воды, пока наконец не достигла края полотенца. Каждая клеточка моего тела жаждала сказать «да».

– Нет.

Оттолкнув босса, я вышла из комнаты. Снова встала на беговую дорожку, выбрала самый быстрый режим и вставила наушники в уши, меняя мелодии до тех пор, пока не наткнулась на какую-то оглушительно громкую песню.

Через сорок пять минут, потея и тяжело дыша, я замедлила шаг и поставила руки на бедра. Следующие пять минут ушли на то, чтобы принять душ, одеться и скрутить влажные волосы в пучок.

Вэл поджидала меня на другом конце перехода.

– Как все прошло? – с искренней обеспокоенностью спросила она и пошла за мной к лифтам.

Я изо всех сил старалась расслабиться, приняв непринужденную позу.

– Я бегала. Все было здорово.

– Врешь!

– Вэл, отстань.

– Так ты просто… бегала? – растерянно спросила она.

– Да. Как прошел твой обеденный перерыв?

– Захватила с собой бутерброды с арахисовым маслом и джемом. Так он кричал на тебя?

– Нет.

– Пытался выставить тебя за дверь?

– Нет.

– Тогда я… не понимаю.

– Что тут понимать? – Я усмехнулась. – Он не такой уж монстр. Вообще-то, в данной ситуации он может решить, что монстр – это я.

Мы вместе вошли в лифт, я нажала на кнопку нашего этажа. Вэл шагнула в мою сторону, и мне даже пришлось отступить.

– Но он все-таки монстр. Он злонравный, жестокий и орет на других, когда те пытаются войти в фитнес-зал в его час, даже чтобы забрать забытую кроссовку. Я знаю. Сама через это проходила. Он ужасно взбесился, накричал на меня, а ведь я всего лишь хотела забрать эту хренову кроссовку. Последние слова она произнесла медленно и отчетливо, будто выступала перед аудиторией.