–Мы не можем просто взять и найти его в электронной почте,– возразил Чез.– Мы даже не знаем, куда и когда оно придёт. Но если мама печатала его на нашем компе…

Натали подняла бровь с таким видом, словно Чез должен был понимать что-то, чего не понимали младшие. Возможно, она пыталась сказать: «А вдруг тебе лучше не видеть это письмо? Вдруг оно слишком ужасно?»

Чез покачал головой. Если бы он не боялся, что Финн иЭмма его услышат, то сказал бы вслух: «Мой папа погиб, когда мне было четыре года. Думаешь, меня напугает какое-то письмо?» Нет, наверное, он бы в любом случае не сказал этого. Но подумал именно так. Даже если это не соответствовало правде.

–Если мама оставила здесь телефон, может быть, и ноутбук тоже,– предположила Эмма.– Тот, который не нужен ей для работы. Может, письмо на нём. Или мы выйдем с этого ноутбука в облако – вдруг она сохранила письмо там.

–Я сейчас его найду!– заявил Финн.

Чез не глядя мог поручиться, что младший брат выпятил губу и что лицо Финна представляет собой воплощённое упрямство. Но потом Чез таки взглянул на брата, подумав, что это укрепит его собственную решимость. И увидел, что на щеках уФинна блестят следы слёз, а под носом набухает пузырь. Всё лицо у мальчика дрожало. Он выглядел так, как будто очень хотел изобразить упрямство, а выходило только отчаяние.

–Финн, давай ты поищешь тут,– предложил Чез.– Я посмотрю на первом этаже, аЭмма в подвале. Ей в любом случае придётся туда пойти, чтобы выбросить наполнитель из лотка.

Было приятно строить планы – и распоряжаться,– пусть даже голос уЧеза дрожал.

Эмма бросила на него взгляд, который означал: «Почему ты вечно командуешь?» Тем не менее она пошла вниз, аЧез быстро последовал за ней. Иначе ему пришлось бы вновь встретиться глазами сНатали. И, возможно, она бы задала вопрос, о котором он изо всех сил старался не думать. Чез надеялся, что этот вопрос НИКОГДА не придёт в голову Финну или Эмме.

Мама Натали согласилась приютить Грейстоунов на день или два. Ну, на три. Но если их мама не вернётся – или если слишком сильно задержится,– что станет с ними тогда? Куда они пойдут? Кто будет о них заботиться?

«Это какой-то бред,– сказал себе Чез.– Недоразумение. Ошибка. Конечно, мама вернётся. Обязательно. Даже если мы не найдём её запасной ноутбук. Сделаем мы что-нибудь или нет – она всё равно вернётся…»

Тем не менее, дойдя до гостиной, Чез начал заглядывать под подушки и выдвигать ящики.

Наверняка хоть что-то сделать он может.

Он должен доказать, что всё это неправда.

–Помоги лучше Чезу или Эмме,– сказал Финн, открывая шкаф.– Я справлюсь.

Финн надеялся, что Натали не поймёт, что на самом деле ему хотелось остаться одному и зарыться лицом в мамину одежду. Может быть, он снимет её с вешалок, свернётся среди маминых рубашек, как в гнезде, и будет лежать, пока она не вернётся. Они пахнут мамой, потому что никто их пока не стирал. Финн понюхал рукав – действительно, там сохранился присущий только маме запах – смесь ванили и духов «Весенний бриз», а ещё, кажется, корицы и травы.

И яблок. Мамина одежда пахла яблоками.

–Я…– начала Натали, иФинн заставил себя обернуться и посмотреть на неё. Она стояла на пороге, наполовину в комнате, наполовину в коридоре.– Я хочу помочь. АЧез иЭмма мне не доверяют.

«Если они тебе не доверяют, то с какой стати я должен?»– хотел сказать Финн.

Как правило, Финн всегда говорил то, что хотел, в ту же секунду, когда его посещала очередная мысль. Но раньше ему не приходило в голову, что, возможно, он больше никогда не увидит маму. Поэтому сейчас он не доверял собственному разуму. И собственным губам.

«Я увижу маму,– сказал он себе.– Увижу. Увижу. Увижу. Скоро». Он походил на тот поезд в детской книжке, который выговаривал: «А я могу, а я могу, а я могу». И ему было даже приятно, что ни для каких других мыслей в его голове не осталось места.

Не обращая внимания на Натали, он принялся передвигать одежду с одной стороны шкафа на другую, хотя и сомневался, что найдёт за ней или под ней ноутбук. Просто ему нравилось, что одежда пахнет мамой.

Он услышал, как внизу позвонили в дверь, а потом раздался властный голос госпожи Моралес:

–Натали! Финн, Эмма и… э… Чез! Что вы там делаете? Кажется, мы собирались заехать всего на пять минут?

«Хорошо, что Чез внизу,– подумал Финн.– Он всё объяснит, и госпожа Моралес поймёт, почему нам нужно задержаться».

Госпожа Моралес была взрослой. И тоже была мамой. Узнав про сообщения на мамином телефоне, она, наверное, скажет: «Почему вы мне сразу это не показали? Ну разумеется, вы всё не так поняли. Вообще-то ваша мама только что звонила, она уже едет домой. Вам даже не придётся у меня ночевать!»

Но Финн так и не услышал внизу голос Чеза, разговаривающего с госпожой Моралес. Вместо этого раздались шаги Натали. Она вышла на площадку.

–Мама, возвращайся в машину, а то начнёшь чихать!– крикнула Натали, стоя на верхней ступеньке.– Ребята собирают кое-какие вещи, которые их мама забыла положить. Ещё пять минут, ладно?

–Ты уверена, что всё в порядке?– уточнила госпожа Моралес.

–Конечно!– ответила Натали.– Иди-иди, пока у тебя лицо не распухло!

–Только пять минут,– предупредила госпожа Моралес. И чихнула.– Я буду ждать в машине. Поскорей!

Натали вернулась в комнату.

–Ты не сказала ей про мамины сообщения?– спросил Финн.– Может быть, она…– Он собирался сказать «поможет нам». Нет, это слово не подходит. Он хотел, чтобы госпожа Моралес всё исправила. Отменила мамины эсэмэски, сделала так, чтобы они вообще исчезли из телефона, чтобы Финн, Эмма иЧез – иНатали – их никогда не видели. Он хотел, чтобы госпожа Моралес в ближайшие пять минут слетала вЧикаго и привезла маму домой.

Иногда казалось, что у мамы есть суперсила – ведь она заботилась обо всём, что было нужно Финну, Эмме иЧезу. Разве не все мамы такие?

Натали фыркнула.

–Нет уж, моей маме не нужно знать про эти сообщения,– сказала она.– Она всё только усложнит. Поверь. Вот уж кому нельзя доверять.

«Мама далеко,– подумал Финн.– Доверять Натали я не могу. Она говорит, что её маме тоже нельзя доверять. У меня нет никого, кроме Эммы иЧеза».

И тогда Финн совершил самый взрослый в своей жизни поступок. Он продолжал стоять на месте, глядя в мамин шкаф. Потому что на самом деле ему хотелось побежать вниз, уцепиться за Эмму иЧеза и не отпускать их.

«Математика,– думала Эмма, спускаясь по лестнице в подвал.– Квадратные корни. Простые числа. Число пи».