Весной 1850 г. экспедиция Невельского проникла в устье Амура и основала здесь русский опорный пункт — Николаевский пост. Невельской рисковал, совершая этот поступок без санкции свыше, его действия не получили поддержки Нессельроде, но в конечном итоге он был поддержан императором{190}. Николай I изложил свою позицию просто: «Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен»{191}. В любом случае — приход России на Амур не сопровождался столкновениями. В мае 1853 г. на предложение Великобритании поддержать действия англичан в Китае силой последовал вежливый отказ{192}. Но владения Китая и России на Дальнем Востоке не были разграничены, что создавало опасность захвата Сахалина или Приморья третьей державой.

Генерал-губернатор и командующий войсками Восточной Сибири ген.-л. Н. Н. Муравьев еще весной 1853 г. подал Николаю I записку, в которой предлагал поручить решение вопроса о разграничении местным властям. Это предложение получило одобрение императора в начале 1854 г., приказавшего: «Чтобы при этом не пахло пороховым дымом»{193}. 7(19) сентября 1853 года на корабле «Николай I» с 73 матросами и 3 офицерами к берегам Сахалина отправился Невельской. Высадившись на юге острова в бухте Анива, он заложил здесь русское укрепление и объявил остров русским владением{194}. В апреле 1854 г. Муравьев организовал переброску войск по Амуру для усиления русских гарнизонов в низовье этой реки и на побережье Охотского моря. Русское присутствие в этом районе заметно активизировалось. Что было особенно важно ввиду угрозы со стороны англичан и французов{195}. 11(23) мая 1854 г. русская флотилия вошла в воды Амура, вновь после XVII века начав освоение берегов этой реки{196}.

В 1855–1856 гг. переброска сил по Амуру продолжилась. Экспедиция значительно укрепила позиции России в регионе, и по окончании военных действий на Дальнем Востоке Муравьев приступил к переговорам с китайцами в сентябре 1855 г. Генерал-губернатор изначально исходил из того, что будущая граница между двумя государствами должна была в значительном своем протяжении пройти по Амуру, с чем поначалу решительно не соглашался Пекин. Кроме того, еще накануне Крымской войны в Китай и Японию была отправлена миссия во главе с вице-адмиралом графом Е. В. Путятиным. Он должен был сохранить сухопутную торговлю с Китаем и положить начало морской торговле с Китаем и Японией{197}. Попытки проникнуть в последнюю страну предпринимались со второй половины XVIII века, при Александре I были предприняты и попытки установить дипломатические отношения, однако положительных результатов они не имели{198}. В 1821 г. было принято решение прекратить эти попытки, а японцев, потерпевших крушение на море и спасшихся на русских берегах, высаживать на Курилах, чтобы туземцы могли помочь подданым японского императора вернуться на родину{199}. Последний раз попытка вернуть таких людей в страну Восходящего Солнца была предпринята в 1852 г., когда барк «Князь Меншиков» попытался доставить их в порт Симода. Попытка не увенчалась успехом, и японцев пришлось высадить на берег в 5 милях от порта{200}.

Параллельно с Путятиным действовала американская эскадра коммодора М. К. Перри, добивавшаяся тех же целей более энергичными силовыми методами{201}. Прибыв в 1854 г. в Нагасаки, Путятин приступил к переговорам. Они начались непросто. Японцы поначалу настаивали на соблюдении унизительного этикета приема европейцев — они должны были высаживаться на берег только на японских лодках, входить на прием босиком, стоять во время переговоров и т. п. Путятин категорически отказался и настоял на своем, и переговоры заметно ускорились{202}. «Соображаясь с Высочайшей волею в Бозе почившего Государя Императора, и данной от Министерства Иностранных дел инструкциею, — отчитывался по возвращению в Россию адмирал, — я начертал себе систему действий с сношениях с этим народом, в основание которой принял кроткое и дружеское с ним обращение, снисходительное исполнение тех законов и обычаев страны, которые не противны были достоинству нашей нации и моего звания, и твердую, спокойную настойчивость в переговорах по возложенному на меня поручению. Следуя неуклонно этой системе по мудрому указанию Монарха, до последнего дня моего пребывания в Японии, я имел счастие достигнуть желаемой цели, не только ни разу не нарушив доброго между мною и японскими властями согласия, но установил оное на прочных основаниях, смею думать и надолго вперед»{203}.

Путятин действовал весьма энергично и умело{204}. Не смотря на это, посещение русских кораблей поначалу сопровождалось небольшими эксцессами — японские чиновники при малейшей возможности стремились ограничить свободу перемещений иностранцев в их стране{205}. В целом, атмосфера русско-японских контактов была все же доверительной и дружественной{206}. В результате 7 февраля 1855 г. в Симодо был подписан первый русско-японский договор о торговле. России предоставлялся режим наибольшего благоприятствования в торговле с Японией. Между двумя государствами устанавливались «постоянный мир и искренняя дружба», их подданные пользовались покровительством и защитой властей, граница между странами проводилась между островами Итуруп и Уруп, причем первый отходил к Японии, а второй и все остальные Курильские острова — к России. Остров Сахалин объявлялся совместным владением государств, а Япония открывала для русской торговли ряд своих портов{207}.