ваты напихали. Моя тяга усилилась захотелось бросится в воду и плыть на другой берег к сокровенному цветку. Я неосознанно повернул своего носильщика к источнику силы. Приметив моё движение вся, группа двинулась по берегу через. камыши вверх по течению реки. Меня начала бить дрожь, будто я замерз. Близость Мертвоцвета пьянила.

Мы продирались по заросшему берегу, практически бесшумно, когда я заметил первые домишки на противоположном берегу. Около десяти домиков испуганно сгрудились за невысоким частоколом. Совершенно бесполезный против людей, но какая ни какая преграда для зверья. В деревне явно все спали, ни в одном оконце не мелькнуло даже небольшого огонька.

— Удача пока с нами, ветер дует в нашу сторону, — Трёхглаз жестами созывал нашу группу поближе к себе, — если у них есть собаки, а они точно есть. Нас они еще не почуяли. По возможности тихо заходим в деревню, забираем наше по праву и назад.

— Моё, моё по праву; — я зашипел, сам не узнавая собственный голос, — моя Душа в крайнем домике, там рядом стог сена возвышается.

— Вторая пятерка примет на себя удар, если что, — Трёхглаз даже не обратил внимания на мои комментарии и гнев, — скорее всего травник опытный, по цветку он догадается что мы рядом. Однако он ждет одного скелета, а получит целую компанию.

Пока наш вожак инструктировал остальных, я неспешно огляделся, и наконец заметил на вершине обрыва пять зловещих силуэтов. Это подоспела наша группа прикрытия. В душе зародилось едва заметное чувство зависти. Там все целые и крепкие, в отличии от нашей разношерстной компании.

— Как будем перебираться? — я спросил машинально, на самом деле мне глубоко плевать как, хоть по дну, хоть в плавь я должен добраться до цветка. Эта мысль усиливалась, вытесняя все остальные.

— Уголёк?

— Чуть дальше, точно есть брод или мост: — затараторил Уголёк, — на берегу нет лодок это сразу бросается в глаза, и к реке ведет лишь небольшая калитка. Скорее всего брод.

— Все вперед, действуем как я объяснял: — Трёхглаз махнул рукой подавая сигнал второй группе.

Мы двинулись на поиски брода, а позади по склону едва слышно зашуршали песком спускающиеся скелеты. Уголёк оказался прав мы нашли брод весьма быстро. Вода здесь доходила до пояса, а течение было настолько слабое что даже для нас не представляло угрозы. Мы неслышно вошли в воду и преодолели преграду, весьма быстро, всего-то метров пять шесть от берега до берега.

Первая пятерка, быстро обогнав нас рассредоточилась в тени изгороди, а затем стремительно перемахнула ее. Из-за меня мы немного замешкались, Ы полез на изгородь цепляясь костяшками за едва видимые выступы и края. Я попытался помочь, но в ответ раздалось гневное мычание, мне явно намекнули то я только мешаю.

Перебравшись наконец через забор мы озираясь двинулись к ближайшим домам, жители которых мирно спали, или затаились, поджидая нас. Тихий скрип привлек моё внимание, калитка медленно распахнулась.

— Тугодумы, не могли сразу нам проход открыть, — недовольно пробурчал Уголёк, спрыгивая с забора.

— Это для отступления, не отвлекайтесь. Половинка приготовься. Заходим берем и уходим.

То, что произошло в следующий момент не ожидал никто, ну я точно не ожидал. В воздухе зазвучал металлический звон, тишина мгновенно наполнилась множеством голосов. Стоящий неподалеку стог сена ярко полыхнул, на какой-то миг яркое пламя нас ослепило, из домиков повалил народ, бедно одетое мужичье с вилами дубинами и топорами. Ни одной женщины в толпе, нас здесь явно поджидали и заранее подготовились. Как воины они не представляли для нас опасности, ни одного доспеха, да и оружие совсем не серьёзное. Хотя у нас и такого оружия нет.

Атаку возглавил, невысокий мужичек в черном халате и тонзуре на голове. В руках его оружия не было, но силой от него повеяло.

— По башкам, лупи проклятущих, — заголосил он, и протолкнул вперед себя испуганного паренька с коромыслом.

Ревущее пламя не давало сосредоточится, источник моей силы сводил с ума, разобраться толком то происходит просто не было времени. Кто-то подскочил к нам, а затем я почувствовал внезапный толчок. Нас слегка качнуло. Худощавый мужичек, раззявил свой беззубый рот и что-то прокричал нам прямо в лицо. В руках он сжимал обычные деревянные, даже не металлические вилы. Зубья которых торчали аккуратно между ребер у моего носильщика.

Ы перехватил их и начал медленно вытягивать из себя. Я дико захохотал от переполняющего меня восторга, но никто этого конечно даже не услышал. Весь шум битвы исходил только от живых. Они орали матерились и молились. Наши парни сражались молча.

— Идиоты, глупцы. Мы мертвые нас не убить, — ярость и радость попеременно боролись во мне, — Мы бессмертные.

В глазах нашего противника начал расти испуг, будто он услышал и мой хохот, и мои слова. Он осознал всю глупость и бессмысленность своей атаки. Вилы хоть и пробили нас насквозь, но не причинили никакого вреда.

— Вали их, на землю вали, — заорал мужичек в халате и побежал в нашу сторону. Когда он подскочил к нам, мой напарник попытался схватить его за края одежды, но длинная рукоять вил спасла человека.

— Навались! — снова заорал мужичек.

Нас снова качнуло и мы, потеряв равновесие упали на спину. Точнее я упал на спину, а Ы оказался сверху на мне. Вилы вошли глубже пригвоздив к земле, нас поймали как жука на булавку. Не растерявшись Ы попытался встать. Мужики уперлись и что есть силы давили нас к земле. Их план почти удался, Вот только силы у живых рано или поздно иссякнут, а у нас нет. Рано или поздно мы встанем, до утра им нас так не удержать.

Со стороны пылающего стога, к нам метнулся еще кто-то. Еще один бородатый селянин, ни чего и его осилим, только не понятно где остальные наши. Пчоему не спешат помогать? Подоспевший мужичек удерживал в руках здоровенный кузнечный молот. Молот!?

Перехватив его поудобней, он размахнулся и с лихим молодецким гиком обрушил его на нас. Опустившийся молот сотряс землю, или это мы затряслись? Я видел, как грудная клетка моего напарника прогнулась под ударом захрустела и начала крошится.

— ЫЫЫЫаааааыыы, — взвыл скелет приняв на себя большую часть удара.

Я думал, что мы мертвые не чувствуем боль, я был не прав. Еще как чувствуем, только по-иному не как живые. Во-первых, от сильной боли, человек теряет сознание, мы такого удовольствия лишены поэтому какой бы ни была боль мы ощутим ее в полной мере, во-вторых из-за нестерпимой боли мы впадаем в ярость в безумие перестаем себя контролировать, иначе я не могу