Но Сашка шёл. Пошатываясь, то и дело оступаясь и чуть не падая. Когда он поднял голову и понял, что идёт в противоположную от дома сторону, его охватило такое отчаяние, что даже боль заглохла.

Сашка застонал, развернулся и снова пошёл вдоль пустого проспекта.

Всё-таки он дошёл. Сам не понимая как. Дошёл, нажал на кнопку звонка и свалился прямо под дверью. И ещё успел удивиться, почему на нём нет ботинок, а только порванные на пальцах серые носки.

* * *

Потом, когда мама принесла ему в больницу «Властелина колец», Сашка не смог его читать. Он понимал, что виновата вовсе не книжка. А просто так получилось. Но читать про приключения Фродо Сумникса ему расхотелось совершенно.

То есть в первые дни он вообще не мог читать. Перед глазами плясали мушки, а руки дрожали так, что страницу было не перевернуть.

Потом мушки исчезли и руки перестали трястись. Сашка листал газеты, решал японские кроссворды и даже просмотрел детективный романчик, оставленный в палате кем-то из прежних пациентов. А «Властелина колец» и в руки не взял.

Через два дня навестить Сашку пришли Данила с Леной. Он чувствовал себя вполне прилично и жутко удивился, как изменились у них лица, когда ребята его увидели. Данька пытался шутить, но получалось у него, прямо скажем, неважно. А Лена смотрела на Сашку с такой болью в глазах, как будто в гроб его укладывать собралась.

Сбежали они через пятнадцать минут. Данька обещал позвонить, а Лена всё моргала, пытаясь стряхнуть с ресниц блестящие слезинки, и даже толком не попрощалась.

При выходе из палаты над раковиной висело старое зеркало. Проводив друзей, Сашка остановился около него. Он рассматривал своё отражение и не понимал, что так напугало Даньку с Леной. Шапка из бинтов? Или Сашкин нос, красный и распухший до неузнаваемости? А может, кровоподтёк на скуле? Нет, всё вместе это, ясное дело, впечатление производило не очень весёлое. Но ведь могло быть и хуже. Это Сашка знал точно. Особенно побродив по своему отделению. Он-то по крайней мере был ходячим. Ну, относительно. Потому что врач говорил, что с сотрясением мозга лучше бы лежать и не дёргаться. Сашка и не дёргался особо. Тем более что сломанный нос ему обещали выправить. Таким, как раньше, он, конечно, не станет, но всё-таки…

В общем, ничего особо страшного Сашка не заметил.

* * *

Страшное началось потом, после больницы.

Сашка понял, что, как маленький, снова стал бояться темноты. Причём не только на улице, но и в квартире. Когда он сидел дома один, то обязательно включал свет везде. И ничего не мог с собой поделать.

Сначала он честно пытался справиться с этим страхом. Выходил на улицу вечером… и не мог отойти от подъезда. Гасил в квартире все лампочки, кроме настольной… и ловил себя на том, что тупо сидит у стола, лихорадочно прислушиваясь к малейшим шорохам.

Через месяц Сашка плюнул на эти попытки и решил жить так, как получается. Тем более началась весна. Дни стали длинными и светлыми. Он вполне мог теперь возвращаться домой до наступления сумерек. Он и возвращался. Если мама задерживалась на работе допоздна, Сашка зажигал свет во всех комнатах. А перед её приходом гасил. Он панически не хотел, чтобы мама догадалась о его страхах.

Однажды, когда Сашка смотрел телевизор, позвонила соседка Диана.

– Саш, – сказала она. – Мне надо в деревню к родителям съездить. На неделю. Ты не сможешь забежать ко мне пару раз, рыбок покормить?

– Без проблем, – сразу ответил Сашка.

Отношения с Дианой у них были почти приятельские.

– Я тебе ключи занесу, – обрадовалась она.

И через минуту позвонила в дверь.

Сашка открыл. Диана увидела яркий свет в прихожей. И в кухне. И за дверями обеих комнат. Она как-то странно посмотрела на Сашку и вздохнула.

– Это с тех пор, да? – спросила Диана.

– В смысле? – смутился Сашка.

– После больницы свет не выключаешь?

Сашка неопределённо пожал плечами.

– У меня тоже так было, – рассказала соседка. – Когда муж ушёл. Я к одному доктору ходила. Он очень хороший специалист. Хочешь, я твоей маме его телефон дам?

Сашка застыл. У него даже губы задрожали от испуга, что соседка может рассказать об этом матери.

– Не надо, – еле слышно попросил он. – Пожалуйста, ничего не надо!

Диана серьёзно кивнула:

– Конечно. Ты должен решить сам.

Она оставила ключи и ушла, а Сашку полвечера трясло, когда он думал о том, что кто-нибудь может узнать его тайну. Или догадаться, как Диана.

Он понимал, что это ненормально, но ему было проще скрывать и изо всех сил делать вид, будто с ним ничего не происходит.

А потом начались белые ночи, когда темно становилось всего на час, да и то эта темнота была не настоящей, а скорее напоминала полупрозрачные серые сумерки. Солнце не успевало опуститься за горизонт. Днём оно было тёплым и ярким, а вечером становилось чуть блёклым, подёрнутым лёгкой дымкой. У Сашки начались каникулы. Он уехал в Синеозерье. И там за время самых светлых летних месяцев его страх забылся.

Когда пришёл август, вечера снова стали тёмно-синими. На небо выплывала молочная луна, а вокруг переливались и мигали холодные искры звёзд. По ночам у озера висел голубоватый туман, густой и влажный. А над туманом чернели верхушки деревьев и провода.

Сашка выходил на крыльцо, смотрел в ночное небо, и ему нисколечко не хотелось зажигать фонари, висевшие на доме и на сарае. Страха не осталось. За лето он по капле растворился в озёрном воздухе и покое пустынных улиц.

Вернувшись с дачи, Сашка мог спокойно читать в полутёмной квартире, и ему в голову не приходило зажигать свет во всех помещениях. Он даже искренне не понимал, зачем это делал раньше.

Сашка решил, что последние следы февральской истории стёрты. И можно жить дальше, как раньше. Но он ошибся. То, что осталось вместо страха темноты, было незаметней для окружающих, но мучительней для него самого. Но вот об этом, к счастью, никто не догадывался. Пока.

Антон уверенно вёл Сашку вдоль озера. Стало прохладнее, Сашка ёжился и шмыгал носом. А Антон по-прежнему будто бы не чувствовал холода.

– Вот сейчас свернём, и я дома, – объяснил он.

– Так мы почти соседи, – заметил Сашка.

– Классно!

Ребята вышли на пустую улицу.

– А ты точно один гулять не будешь пока? – спросил Сашка.

– Да точно! – пообещал Антон. – Ну ты подумай, отпустит меня мама куда-нибудь, после того как я мокрый с ног до головы приду?

Сашка хмыкнул.

– Моя бы не отпустила, если бы я был как ты.

– Что значит, как я? – насторожился Антон.