— Товарищ капитан! — голос командира «двести второго» дрогнул. — У меня заканчивается расходка для диспенсера!

— Запас есть?

— Откуда?

— Почему не взяли в подвесной бак?! — злобно осведомился Растов.

— Взяли. Но тоже выработали!

— Ч-чер-рт! — Растов ударил кулаком о ладонь, чтобы хоть так сбросить накопившееся в мышцах дурное напряжение. — Сколько осталось?

— Четырнадцать процентов!.. Нет, тринадцать.

— Товарищ Константин, — это был невеселый баритон Валеры Загорянина, — принял решение отвлечь огонь противника на себя. Продолжу бой с зенитками самостоятельно. А вы уходите обратно к шелковой фабрике. Хлебову от меня персональный привет… Пусть живет.

Сердце Растова громко застучало. Пора было принимать решение. Трудное решение.

Сказать Загорянину: «Так не пойдет, следуй за мной»? Он все равно не послушается! Он знал Валеру. Сорвиголова в погонах. Упрямый как баран. Переубедить его в такой обстановке невозможно… Как, впрочем, невозможно и в любой другой.

Поступить наоборот («Я остаюсь с тобой, вместе примем бой с превосходящими силами противника!») Растов тоже не мог. Это означало предать Нину, судьба которой занимала все больше драгоценного места в его мыслях, понемногу грозя вытеснить мысли о чем-либо ином. Мало ли что этот клонский маньяк сейчас с Ниной делает? Страшно даже подумать! А что если в зороастризме есть человеческие жертвоприношения? А что если этот заотар думает, что они есть?

Но не поедет же он спасать Нину к этой самой Пещере Дракона вместе со всеми своими чудо-богатырями! Глупо это как-то… Да что «глупо»! Преступно! Чем больше танков прикроют отход грузовиков с освобожденными пленными, тем надежнее выйдет спасение.

— Утверждаю твое решение, Валера, — сказал Растов. — Горжусь тобой и твоим экипажем… «Двести второму» — сопровождать меня!

При этих словах Растова мехвод резко свернул вправо и, протаранив стену из пустых канистр, понесся по аллее между двумя рядами ажурных антенн.

Впереди отчаянно метались полуодетые клоны — вероятно, те самые «инженеры». Субота, не дожидаясь особых указаний, хладнокровно полил пляшущих человечков из обоих пулеметов.

Как видел Растов на камере заднего обзора, «двести второй» смог кое-как повторить его маневр, хотя с пушкой у него творилось что-то неладное. Она фантастическим образом искривилась, точно была изготовлена не из стали, а из пластилина.

Как Растов и рассчитывал, командиры клонских самоходок, поставленные охранять «Инженерный замок», испытывали перед конструкциями мудреного радара ПКО мистическое благоговение дикарей, не знающих огня и презерватива.

Поэтому, пока два танка неслись сквозь лес антенн, в них почти не стреляли, боялись повредить казенную чудо-технику.

Зато когда они, пробив забор, покатили по степи, клоны смогли отвести душу и садили в них как в последний раз.

Вероятней всего, если б «Рату» отважились пойти за русскими танками на полной скорости, они в конце концов подстрелили бы оба. Однако «тэ десятый» Растова на отходе вел огонь из развернутого на корму орудия. После того как особо обнаглевшая «Рату» получила меткое попадание и потеряла башню, клоны умерили свой пыл и перешли на стрельбу с места.

И все равно никто не знает, чем бы эта авантюра закончилась, если б не высохшая старица реки Желтухи.

Растовская «сотка» и «двести второй» нырнули в камышовый океан. Вокруг танков сгустились предрассветные сумерки.

«Рату» помедлили с полминуты, а потом открыли огонь наугад. Они подожгли камыши за кормой и впереди по курсу, однако попасть по русским танкам не могли даже случайно: оба Т-10 находились теперь ниже линии огня, а фотоны по баллистической не летают.

До холмов, предваряющих сланцевые нагромождения Молибденового кряжа, было уже рукой подать.

«Что угодно — только не вертолеты… Господи, пожалуйста, не вертолеты, не вертолеты!» — молился-твердил Растов.

Январь, 2622 г. Пещера Дракона Планета Грозный, система Секунда

За километр до начала подъема Растов отослал «двести второй» на запад, строго наказав командиру экипажа нагнать грузовики с пленными и эскортировать их до самого расположения дивизии. Конечно, с поврежденной пушкой танк не представлял собой полноценной боевой единицы, но все-таки два пулемета и навесные контейнеры — один с «Антоном», другой с четырьмя зенитными ракетами — еще могли сказать свое слово в ближнем бою.

Наверх, к туристической достопримечательности под названием Пещера Дракона (на военной карте стоял прозаический значок «глубокая яма»), вела неожиданно широкая асфальтированная дорога.

Поскольку смотреть в окрестностях Новогеоргиевска было особо нечего (добренькие инопланетяне на Грозном статуй не наставили и саркофагов не наплодили), отделу народного образования местного муниципалитета ничего не оставалось, как вкладывать бюджетные средства в раскрутку этого чуда природы. А потом бесконечными автобусными колоннами таскать туда школьников от семи до тринадцати под присмотром позевывающих в кулак училок…

— Мужики, я понимаю: драконы настраивают на былинный лад. И все же не теряем бдительности! Тут такая дорога, что не видно ни черта. От любого соловья-разбойника с гранатометом нам каюк может прийти.

— А что «бдительность», командир? Есть она — неприятности случаются. И нет ее — тоже неприятности случаются, — заметил Чориев, философски щуря раскосые глаза.

— Этак ты мне всю воинскую дисциплину на хрен сведешь, — буркнул Растов, хотя в глубине души был с Чориевым солидарен.

Дорога заканчивалась обширной парковкой, щедро усыпанной катафотами. Вокруг нее желтели заброшенные клумбы, поросшие мумиями чернобривцев и сальвий. Чуть дальше, подбоченясь дизайнерскими подпорками кораллового цвета, стоял кафетерий.

Справа от него — туалет. Еще десять шагов в сторону восхода — бетонная скульптура, изображающая доброжелательного спинозавра в нашейном платке и солнцезащитных очках. Это чтобы детям было с чем сфотографироваться.

Под спинозавром соборно глядела в звездное небо иссушенными жерлами дюжина пересохших фонтанчиков с питьевой водой.

От кафетерия резко вверх уходила широкая каменная лестница, над которой фосфоресцировала стрелка-указатель: «В пещеру». Она дублировалась своей увеличенной сестрой: «К лифту и обзорной площадке».

Но все это не заинтересовало Растова.

Его вниманием всецело владел надежно захваченный прицелом и прощупываемый двумя лазерными дальномерами старый автобус совершенно нешкольного и нерусского вида.

Автобус стоял поперек пяти парковочных мест. Был он несуразный, громоздкий и жалкий даже по спартанским меркам до маниакальности бережливых клонов. Одно из его окон было забрано фанерой и заклеено по периметру липкой лентой.